«Италия» должна была совершить в Арктике целых три полета: к берегам Северной Земли, к Северному полюсу, где намечалось высадить нескольких научных сотрудников, и, наконец, в Гренландию. После первого неудачного полета — дирижабль не смог долететь до Северной Земли из-за противного ветра и тумана — около пяти часов утра 23 мая 1928 года в Кингсбее был дан старт на полюс. «Италия» достигла полюса в ночь на 24 мая и никого, конечно, там высадить не смогла. Покружив над мертвыми льдами около двух часов, дирижабль лег на обратный курс, но попал в густой туман и летел вслепую. Последнее сообщение по радио было принято с «Италии» 25 мая в 10 часов 30 минут утра приблизительно на 80° северной широты и 15° восточной долготы. Вскоре дирижабль стал обледеневать. Он начал стремительно падать кормой вниз и с размаху ударился об лед. Одна из гондол разбилась, и 10 человек очутились в снегу. Это были Нобиле, радиотелеграфист Биаджи, метеоролог Мальмгрен, профессор Бегунек и шесть других итальянских членов экипажа, из которых один был убит при падении на лед. К счастью, вместе с людьми на лед выпало продовольствие, палатка, аккумулятор, радиостанция и даже фотографические аппараты. У Нобиле были сломаны рука и нога, и разбита голова. Один из итальянцев тоже получил перелом ноги, а у Мальмгрена оказалась вывихнутой рука. Облегченный дирижабль взлетел вновь и, никем не управляемый, с шестью оставшимися на нем людьми навсегда скрылся в юго-восточном направлении.
Катастрофа произошла 25 мая на 81°14' северной широты и 25°25' восточной долготы. Мальмгрен, несмотря на то что у него была вывихнута рука, вместе с двумя итальянцами — Цайпи и Мариано — отправился пешком по направлению к Шпицбергену, но по дороге погиб. Через неделю после их ухода радиотелеграфисту Биаджи удалось исправить радиостанцию, и он стал подавать сигналы бедствия. Первым услышал сигналы SOS! советский радиолюбитель из Архангельска Шмидт. Радиосвязь была налажена, и 7 июня база итальянской экспедиции — пароход «Читта ди Милано» приняла от потерпевших бедствие итальянцев координаты их местонахождения. На спасение погибающих двинулись суда различных стран, в том числе три советских ледокола — «Красин», «Малыгин» и «Седов» с летчиками Бабушкиным и Чухновским.
И хотя Нобиле причинил Амундсену много зла, Амундсен ринулся на помощь погибающим в Арктике людям. Но делал он это на свой страх и риск, независимо от итальянцев. Ему удалось получить французский военный гидроплан «Латам-47» вместе с его командой. Первым пилотом был прекрасный летчик Гильбо, наблюдателем летел де Кювервиль, механиком — Брази, радистом — Валетте. Вторым летчиком был взят норвежец Дитриксон, пилотировавший самолет № 24 в 1925 году. Все это были опытные люди, не раз совершавшие длительные перелеты. Гидроплан имел отличные летные качества, но для спуска на льды не годился. Об этом Амундсен хорошо знал и все же от полета на нем не отказался. Он не мог и не хотел отступать перед опасностью.
17 июля «Латам» стартовал из Осло на север и утром следующего дня был уже в Тромё. Здесь Амундсен получил сообщение о том, что впереди, у Медвежьего острова, туман. Шведский и финский летчики отложили свой вылет, но Амундсен старта не отменил. Долг звал его вперед!
Ровно в четыре часа дня 18 июля «Латам» оторвался от воды, тонкой чертой мелькнул в небе и взял курс на север в устье залива, а оттуда — в открытую ширь океана. Гул пропеллеров быстро растаял в воздухе.
Радиосвязь с самолетом прервалась уже через два с небольшим часа. Через шесть часов Амундсен должен был прилететь на Шпицберген, но туда он не прилетел.
Прошли сутки, вторые, третьи. Прошло две недели, однако никаких известий от Амундсена не поступало. За это время шведский самолет вывез Нобиле. Ледокол «Красин» после воздушной разведки Чухновского спас итальянцев, вышедших вместе с Мальмгреном. Потом «Красин» снял со льда спутников Нобиле, выпавших вместе с ним из разбившейся гондолы «Италия»; и все-таки еще оставалась надежда, что Амундсен и его спутники живы, что они спустились где-нибудь на лед и соединились с третьей, ненайденной группой итальянцев. Прошло два с половиной месяца, и вот 1 сентября в норвежских газетах появилась телеграмма, облетевшая весь мир.
