Однажды, идя по коридору, она, не ведая того, попала на глаза режиссеру Альфу Шёбергу. Он был как раз тем членом жюри, который встретился с нею много лет спустя в Италии. Он только что начал репетировать новую пьесу. Пропустив ее, он повернулся и посмотрел вслед девушке. Через пять минут он был в кабинете Улофа Муландера, директора Королевского драматического театра.
— Улоф, эта новая девушка, блондинка, просто находка для моей постановки.
— Вздор, Альф. Она только в сентябре к нам поступила. Совершенный новичок. Ты можешь взять какую-нибудь девушку из тех, что проучились положенные два года.
— Но мне нужна именно она. У нее внешность, которая мне нужна. Воплощенная невинность. В конце концов, здесь театр, а не просто государственное учреждение. Из любого правила надо делать исключение, если это необходимо. Я все беру на себя. Скажешь, что это мой грех.
Какое-то время Улоф колебался. Затем сказал:
— Хорошо, делай, как считаешь нужным. Но будут неприятности.
Ингрид не могла поверить в свою удачу. Проучиться всего три месяца — и начать репетиции с настоящими звездами, с Игной Тидбалд и Ларсом Хансоном. Перед ней распахнулись врата рая.
я пришла на репетицию в третий день читки пьесы. Все вокруг ходили, держа в руках свой текст. .Мне дали мой. Сердце разрывалось на части от сознания того, что я держу в руках текст настоящей роли и репетирую с настоящими актерами. Положение, в котором я оказалась, в Швеции называют «окровавленный зуб»: я должна была пробоваться в партнерстве с профессиональными актерами. Учитывалось все: вовремя поданная реплика, интонация, умение вести себя на сцене... Уверена, что я была ужасна, но само состояние в эти дни... это было великолепно. Так продолжалось три дня. От волнения я не могла перевести дух. Альф Шёберг сказал, что он очень доволен мною. Но затем послышался скрежет... Другие студентки — девушки, которые закончили школу и теперь должны были два года пробоваться в небольших ролях, — потихоньку наливались злобой. Они брызгали слюной от бешенства. Ненависть их дошла до того, что меня избили: одна девица пинала меня ногами, а другая била по голове.
Обвинения их были самыми невероятными и касались того, каким образом я получила свою роль. Услышь это все дядя Отто, у него был бы разрыв сердца. Надвигался скандал, и Улофу Муландеру пришлось отступить. Он позвал Альфа Шёберга и сказал: «Мне очень жаль, но ее придется убрать из твоего состава. Если она не уйдет, труппа устроит мне революцию. Старшие студенты не могут смириться с тем, что через три месяца ей дали большую роль. Такую роль, которую многим из них приходится ждать по пять лет».
Итак, я вернулась обратно, оставаясь объектом ненависти старших студенток. Естественно, я была ужасно разочарована, подавлена, но в таком возрасте все обиды и невзгоды отскакивают от тебя мгновенно. Правда, нечто важное во всей этой истории я уразумела. В Королевской драматической школе нужно было учиться три года. Затем, если руководству казалось, что ты чего-то стоишь, с тобой заключали контракт на два года. Это давало право на выход в ролях типа «Чай подан» или «Карета подана». Целых пять лет жизни. Вот почему происшествие со мной вызвало такую болезненную реакцию. Я вполне понимала их чувства. Но ведь и меня ждало то же. А я вовсе не собиралась тратить годы на то, чтобы сидеть в запасных.
Пришло лето. Семестр закончился. Школу закрыли на три месяца. Большинство моих однокурсников окунулось в изучение русского театра. Мне бы тоже следовало этим заняться, но я была влюблена в Петера Линдстрома и не хотела быть вдали от него. Итак, я осталась с ним. Но мне нечем было заняться, а Петер работал. Что мне было делать весь день? Я пошла повидаться с дядей Гуннаром. Благодаря своему цветочному магазину он поддерживал связи со многими людьми из мира кино. Можно было, конечно, самой пойти на Шведскую студию, чтобы получить там какую-нибудь случайную работу, вроде той, что досталась мне в пятнадцать лет. Но я не хотела идти туда как бедная родственница. Я жаждала быть представленной.
Я знала, что время от времени в магазин дяди Гуннара заходит актриса по имени Карин Свэнстром. Когда-то она блистала в комедиях, а теперь была художественным руководителем на Шведской киностудии. Может быть, пока дядя Гуннар будет подавать ей роскошный букет роз, попробовать подойти к ней и заговорить? Я поделилась своими мыслями с дядей Гуннаром.
