Моя мать смеется - страница 39
Я говорила быстро. Она ничего не говорила. Слушала очень внимательно.
Никто никогда меня так не слушал.
Позднее, гораздо позднее, я узнала, услышала ее рассказ о том, что она родилась недоношенной, слишком маленькой, весом всего два килограмма, сразу после сестры-близняшки. Ее положили в инкубатор для недоношенных детей, и ее отец заметил ее маленькие карие глаза, которые смотрели по сторонам, многообещающие глаза. Отец уже ее любил, никогда не переставал любить, мать перестала, когда всё прекратилось.
Их было три девочки. Отец и мать всё сделали для своих маленьких девочек, полагаю. Особенно мать, которая хотела, чтобы у ее девочек была другая жизнь, не как у нее. Поэтому девочки должны были учиться, учиться больше, всегда как можно больше. Она была суровой, и ее должны были уважать, как мне кажется. Я не знала ее, как, впрочем, не знала ни отца, ни сестер. Мне кажется, я видела крестную по скайпу, да, точно, крестную моего возраста, полную жизни. Это всё, что я помню об этой крестной. Другая крестная была крестной моей сестры, и ее я помню очень хорошо. Она умерла очень молодой, как и мать С. Но мать С. умерла еще более молодой. Такой молодой, что не увидела, как выросли ее три девочки, на которых она возлагала такие надежды, особенно надежду на то, что у них будет другая жизнь, не такая как у нее; она не увидела, кем они стали после ее смерти. Не узнала, страдали ли они, не узнала, как они справлялись, хорошо или плохо. Она так никогда и не узнала, что С. написала диссертацию и что она писала, а также играла на саксофоне. Ее мать умерла, и это, конечно же, было несправедливо – умереть такой молодой от женской болезни, умереть, потому что ты женщина. Да и по любой другой причине тоже. Но ничего не поделаешь, она умерла. Конечно, мы каждый день по чуть-чуть умираем, но все-таки умереть окончательно такой молодой, так что больше не остается дней, чтобы умирать по чуть-чуть, это несправедливо. Особенно когда у тебя есть муж и три девочки, но даже если бы не было, всё равно было бы несправедливо, особенно когда ты не собиралась умирать, да и когда собиралась, потому что жизнь, в которой каждый день по чуть-чуть умирают, была невыносима, и это ужасно, как для брата Л., которого я так любила. Он был мне как младший брат, хотя и был два метра ростом.
Жизнь для него стала невыносимой. Хотя у него всё было и было две сестры. И он писал, до самого конца. Когда он начал писать, он дал мне почитать, и я сказала, да ты писатель. Настоящий. Но он написал и переписал прекрасную книгу. Потом всё было кончено.
Он жил в аду и больше не мог ждать. Но мне не хотелось об этом говорить. Это произошло давно, но ощущение, будто вчера. И у нас были хорошие моменты. Мы пили коктейли на террасах кафе. Говорили обо всем и о фильме, который только что вместе посмотрели.
Эта смерть была ужасна для всех, кто его знал, и мой отец, который тогда еще был жив, сказал его сестре, сейчас у него всё хорошо, он упокоился, это тебе, твоей сестре и творим родителям и всем, кто его любил, придется страдать, и это была правда, хотя не то чтобы утешало. А на похоронах было очень много молодежи, и это было ужасно, вся эта молодежь, потому что она напоминала о том, что он тоже был молод, и хотя в этот день светило солнце, от этого было еще хуже. Яркое солнце, не по сезону, как и эта смерть.
Л. упала в обморок в аэропорту, когда узнала, что для ее брата больше ничего нельзя сделать и что он умер. Она упала, когда ее сестра покачала головой, сообщая, что нет. Она поняла по этому знаку, что ничего нельзя было сделать. С ней был друг, с которым я, к сожалению, больше не вижусь; к сожалению, потому что я его очень любила, а он меня, вероятно, нет, иначе бы мы виделись.
Это он отвез нас в аэропорт Шарль де Голль, а меня позднее в Брюссель, когда умер мой отец. В тот момент он еще был моим другом, другом, которого я про себя называла братом, моим старшим братом, потому что у нас было столько общего.
У нас до сих пор много общего, но он больше не хочет или не может быть моим другом, в любом случае больше не может быть рядом, и от этого у меня болит сердце, когда об этом думаю. К счастью, я думаю об этом редко, иначе бы у меня всё время болело сердце, а оно и так у меня часто болит и иногда меня достает, что оно так часто болит, – тогда я пытаюсь не думать о куче вещей, но это бесполезно, потому что у меня всё равно болит сердце, тогда я ложусь и засыпаю, я очень много сплю по жизни.
