– Я строю совсем другие здания.
– Какие?
– Высотные. Небоскребы. Большие, высокие и блестящие.
– За которые хорошо платят.
Его смех шел неизвестно откуда, как будто большие волны радости прокатывались по его легким. Люди стали останавливаться. Оборачиваться. Вздыхать. Они стояли как загипнотизированные. И все они были женщинами. Надя протиснулась мимо них на улицу.
– Однако ваша машина не такая уж блестящая, – бросила она через плечо на случай, если он вышел оттуда живым. – Это всегда дает девушке надежду.
– Моя машина очень даже блестящая. Просто вы не были у нее внутри.
– Ваша машина – девушка? Мои надежды тают.
Он бросил на нее смеющийся взгляд, в котором таилось что-то еще. Что-то, от чего у нее по коже побежали мурашки.
– Итак, мисс Надя, – сказал он, наклонившись настолько близко, что ее тело резонировало с его голосом, – потрудитесь объяснить, что у вас за надежды?
Надя прикусила нижнюю губу.
– Не волнуйтесь, не на вашу жизнь. Скажите лучше, почему бы не заняться реставрацией красивых старых зданий с достаточно прочными потолочными балками, которые вам так нравятся?
Райдер моргнул, а потом усмехнулся.
– Я занимался этим на стажировке после окончания университета. Когда одна коммерческая фирма предложила мне хорошие условия, я согласился. И многому научился. Быстро. Несколько лет назад я создал свою фирму.
– И с тех пор работаете по восемьдесят часов в неделю.
– Да. Помогает то, что эта работа дает очень хорошую отдачу. По большей части… – На мгновение хмурое выражение вернулось, но почти сразу же исчезло.
– Ладно. Это хорошо. Уверена, что ваши… башни впечатляют.
Он снова бросил на нее один из тех взглядов, которые она стала замечать недавно, где наряду с насмешкой сквозила страсть, которую он не мог подавить полностью, даже когда становился высокомерным и отчужденным. Сейчас он смотрел под другим углом, как будто пытался разгадать ее.
– А как у вас? Вам нравится преподавать?
– Это дает возможность платить по счетам.
– Звучит не слишком радостно.
– И это говорит человек, считающий, что его работа дает очень хорошую отдачу, по большей части?
Надя ждала хмурых бровей, но увидела улыбку. Из тех, которые, обезоруживая ее, проникали в самое сердце, как нож в масло.
М-м-м. Чтобы разгадать эту улыбку, Наде понадобилось бы тысячелетие. А у нее было всего несколько недель. Слишком мало. И в то же время слишком много.
Она остановилась и протянула руки к своим сумкам:
– Спасибо за помощь, Райдер, но мои руки пришли в чувство. Я сама донесу.
Райдер остановился и не торопясь поменял руки. Взгляд его темных глаз был непроницаемым.
Надя щелкнула пальцами, но он не шелохнулся.
– Райдер…
– Это Сэм звонила той ночью, – произнес он, как будто эти слова вытягивали из него клещами. – Это из-за нее мне пришлось уйти.
Как будто теплый дождь пролился на Надю. Она почувствовала, что краснеет. Жар стал еще сильнее, когда она вспомнила то, что заставила себя забыть, – муку в его глазах, когда он уходил от нее.
Сэм. Ну конечно. Хотя в том, что он говорил, не было смысла. Если только…
Надя сглотнула и почти шепотом спросила:
– О, Райдер. С ней что-то случилось?
Он поднял было руку, словно хотел успокоить ее, но потом понял, что обе руки заняты.
– Ничего страшного. Все нормально. Просто в ту ночь ее расстроили. Очень расстроили.
Когда тем вечером Сэм с Беном приходили к ней на занятия, Надя ничего не заметила. Похоже, все члены семьи Фицджеральд умели держать свои чувства при себе.
– И все-таки что случилось?
– Случился наш отец, – ответил он. И поскольку он держал в руках ее ланч и остальные продукты, Наде ничего не оставалось, как последовать за ним.
– Ваш отец жив? Я думала… Поскольку вы собираетесь вести Сэм к алтарю…
Глаза Райдера метали молнии.
– Он жив и в полном порядке. Просто он не является частью нашей жизни. В тот вечер он явился к Сэм. Стал мучить ее из-за того, что она не попросила его вести ее к алтарю. Видите ли, отец невесты имеет некий социальный статус. Ей пришлось спрятаться в ванной, чтобы позвонить мне. Он отказывался уходить, пока она не изменит своего решения.
Голос Райдера сделался холодным и жестким, как лед, и у Нади волосы встали дыбом, когда она представила себе, как Сэм прячется в ванной из страха перед собственным отцом.
