— Нет, — сказал он, — ты нужна мне.
— Я готова выкупить свою свободу.
— Как?
— Ты ведь потерял все ключики к тайне «Ворги», не так ли?
— И что?
— Я тебе нашла еще один.
— Где?
— Неважно. Ты отпустишь меня, если я тебе его открою?
— Я могу его у тебя вырвать.
— Давай. Вперед. — Ее глаза блеснули. — Если ты знаешь, где он.
— Я сделаю так, что ты сама его с радостью мне отдашь.
— Как? После сегодняшней-то бомбежки? Ну попробуй.
Ее глухая оборона смутила его.
— Откуда мне знать, что ты не блефуешь?
— Я тебе намекну. Помнишь того человека в Австралии?
— Форреста?
— Да. Он пытался назвать тебе имена членов команды. Ты помнишь единственное имя, которое он успел произнести?
— Кемп.
— Он умер, не закончив его. На самом деле оно звучит как Кемпси.
— Это и есть твой ключ?
— Да. Кемпси. Имя и адрес. В обмен на твое обещание дать мне свободу.
— По рукам, — согласился он. — Отдай мне эти данные и проваливай.
Она подошла к дорожному костюму, который носила в Шанхае, извлекла из кармана листок обгоревшей бумаги.
— Я заметила этот клочок на столе у Сергея Орла, когда пыталась сбить огонь, зажженный Горящим Человеком.
Она протянула ему листок бумаги. Это был фрагмент умоляющего письма.
Он прочел:
…ну сделай что-нибудь, чтобы вытащить меня с этих бактериальных рассадников. Почему с человеком обращаются, будто с собакой, только потому, что он не может больше джонтировать? Пожалуйста, Сережа, помоги мне. Подсоби старому приятелю с корабля, который нельзя называть. Ты же можешь пожертвовать мне сто кредитов? Помнишь, сколько добра я тебе сделал? Переведи мне хоть двести кредитов. Или даже пятьдесят. Пожалуйста, не бросай меня.
Родж Кемпси
Барак № 3
Бактериальная корпорация, Море Облаков, Луна
— Господи! — вырвалось у Фойла. — Да, это след. На сей раз мы не промажем. Мы знаем, как поступить. Он мне все расскажет… все. — Он с бешеной улыбкой воззрился на Робин. — Завтра же вечером отправляемся на Луну. Купим билеты. Хотя нет, из-за нападения транспорт, скорее всего, не ходит. Тогда купи корабль. Они сейчас все равно по дешевке…
— Отправляемся? — переспросила Робин. — Ты отправляешься.
— Я сказал — отправляемся, — ответил Фойл. — На Луну. Мы оба.
— Я ухожу.
— Ты никуда не пойдешь. Ты остаешься со мной.
— Ты обещал!
— Когда ты наконец вырастешь, девочка? Я бы чем угодно поклялся ради этой инфы. Тут не в «Ворге» дело. С «Воргой» я и сам управлюсь. Ты мне нужна ради кой-чего более важного.
Он глянул в ее недоверчивое лицо и осклабился.
— Все зашло слишком далеко, девочка. Дала бы ты мне это письмецо два часа назад — и я бы тебя отпустил. Но теперь уж поздно. Мне нужна пособница в амурных делах. Я влюблен в Оливию Престейн.
Девушка в бешенстве вскочила на ноги.
Ты в нее влюблен? В Оливию Престейн? В этот белый труп?
Ее мысли сочились такой горечью, пылали такой яростью, что он поразился до глубины души.
Теперь ты меня потерял навеки! Я тебя уничтожу!
И она исчезла.
Капитан Питер Ян-Йеовил обрабатывал рапорты в лондонскую штаб-квартиру Центральной разведки со скоростью шесть донесений в минуту. Информация поступала по телефону, телеграфу, проводам и джонту. Картина разрушений мало-помалу прояснялась.
Атака была сконцентрирована на Северной и Южной Америках от 60° до 120° з. д… от Лабрадора до Аляски на севере, от Рио до Эквадора на юге… оценочное проникновение боеголовок через радарный экран — 10 %; оценка жертв среди гражданского населения — от 10 до 20 млн ч.
— Если бы не джонт, — заключил Ян-Йеовил, — потери были бы пятикратно выше. В то же время приходится признать, что это практически нокаут. Еще одного такого удара Терра не перенесет.
Он обращался к своим ассистентам, джонтировавшим по офису и за его пределами. Они появлялись и исчезали, швыряли распечатки на его стол, вычерчивали результаты и уравнения на гладкой доске, в которую была превращена стена кабинета.
Здесь царила озабоченная неформальность, и когда ассистент подчеркнуто-официально постучал в дверь, испрашивая разрешения войти, Ян-Йеовил насторожился.
— Ты чего дурака валяешь? — осведомился он.
— К вам гостья, Йео.
— Нашел время комедию разыгрывать! — возвысил голос Ян-Йеовил и обличающим жестом указал на доску, испещренную описывающими катастрофу уравнениями Уайтхеда. — Взгляните и восплачьте!
