Исключительная скорость их почти уравновешивалась оперативностью, с какой компьютеры терранских оборонительных систем отслеживали и перехватывали эти новогодние подарки от Внешних Спутников. Каждый перехват длился, может быть, микросекунды. В небе на краткий миг зажглись и тут же погасли мириады новых ярких звезд. То были бомбы, перехваченные и взорванные в пятистах милях над планетой. Но окно возможностей для перехвата так быстро закрывалось, что многим бомбам удалось уйти от защитных установок и осуществить атаку. Они пронеслись через уровень полярного сияния, уровень метеоров, уровень утренней зари, стратосферу и, наконец, устремились к земле. Незримые траектории их оканчивались титаническими конвульсиями.
Первый ядерный взрыв, уничтоживший Ньюарк, отозвался в особняке Престейна невообразимой силы землетрясением. Стены и полы задрожали, вспучились, гости попадали кто куда, мебель и предметы сервировки полетели в разные стороны. Толчок следовал за толчком, ударная волна гуляла по Нью-Йорку. Удары ужасали, оглушали, повергали в немоту. Звуки, вспышки ослепительного света над горизонтом и сокрушительные толчки были так неожиданны и загадочны, что люди потеряли всякое подобие человеческого облика и обратились в перепуганных животных на скотобойне. Они вопили, убегали и искали укрытия. За пять секунд новогодняя вечеринка Престейна полностью лишилась светского лоска и была низринута в сущую анархию.
Фойл привстал с пола, поглядел на катавшиеся по полу танцзала тела, увидел, как пытается уцепиться за мебель Джизбелла, шагнул было к ней и замер. Повернул голову — медленно, настороженно, будто чужую. Толчки и грохот не прекращались. Он увидел в приемной Робин Уэнсбери. Та лежала на полу и слабо дергалась. Он сделал шаг в ее сторону и снова замер. Он понял, куда надо отправиться.
Он ускорился. Гром и молния спустились по спектру, превратившись в стук мельничных жерновов и слабые вспышки. Устрашающие взрывы стали далекими ундуляциями. Фойл пронесся через огромный дом, порыскал и наконец обнаружил ее. Девушка стояла в саду на цыпочках, подобная в его ускоренном восприятии мраморной статуе. Так могла бы выглядеть богиня экзальтации.
Он замедлился. Все чувства рывком подскочили вверх по спектру. Он снова поразился масштабу бомбардировок. Последствия могли оказаться хуже смерти.
— Леди Оливия? — позвал он.
— Кто это?
— Ваш придворный шут.
— Формайл?
— Да.
— Вы явились меня искать? Я тронута. Я в самом деле тронута.
— Безумство — стоять здесь в такое время. Молю, позвольте мне…
— О нет, нет, нет! Прекрасное зрелище. Великолепное!
— Позвольте, я джонтирую с вами в безопасное место.
— Хотите предстать рыцарем в сверкающих доспехах? Шевалье явился спасти даму… Не поможет, мой дорогой. У вас недостаточно рыцарственности. Лучше оставьте меня.
— Я постою здесь.
— Как поклонник?
— Как поклонник.
— Вы по-прежнему назойливы и скучны, Формайл. Ну придумайте же что-нибудь, напрягитесь. Это же катастрофа апокалиптических масштабов. Расскажите, что видите.
— Да ничего особенного, — сказал он, оглядываясь и щурясь на свет. — Над всем горизонтом завеса света. Быстро разбухают облака. Над ними что-то искрит, как огоньки на рождественской елке.
— Как мало доступно вашим глазам! Видели бы вы то, что вижу я! В небе раскинут купол — радужный купол. Он переливается всеми цветами от глубоко-загарного до алмазно-жаркого. Так называю я цвета, которые мне видны сейчас. Что бы это могло быть? Купол?
— Это радарный экран, — пробормотал Фойл.
— Над ним стремительно приплясывают, извиваются, корчатся, танцуют вспышки пламени. Что это такое?
— Лучи системы перехвата. Вы наблюдаете работу электронной обороны.
— А еще я вижу, как несутся вниз бомбы… быстрые сполохи цвета, который вы называете красным. Но он не для вас красный, а для меня. Почему я их вижу?
— Они разогреты трением о воздух, но инертная свинцовая оболочка не позволяет наблюдать их цвет невооруженным глазом.
— Вот видите, Галилей из вас куда лучший, чем сэр Галахад. О! Еще одна бомба падает на востоке. Гляньте! Она приближается, приближается, приближается… Сейчас!
