— Ты что? — рассмеялся Квотт. — Ты ввязываешься в игру с шансами один на тысячу, Бэйкер? Я думал, ты умнее.
— Я умнее. Боль оказалась непереносимой, и под анестезией он раскололся. На борту «Кочевника» двадцать миллионов платиновыми слитками.
— Двадцать миллионов?!
Лицо Квотта потемнело, и он развернулся к Джизбелле. Но та тоже была вне себя.
— Не надо на меня так зыркать, Сэм, я не знала. Он от меня это утаивал. Клянусь, что он ни разу не сказал, отчего за ним гонится Дагенхэм.
— Именно Дагенхэм ему сообщил, — сказал Бэйкер. — Я вытянул из него и это тоже.
— Я его убью! — пообещала Джизбелла. — Я его своими руками разорву на части, и ты не найдешь внутри ничего, кроме черной гнили. Я из него чучело в твоем зоопарке сделаю, Бэйкер. Господи, тебе очень повезет, если ты его заберешь!
Дверь операционной распахнулась, и двое санитаров выкатили на тележке Фойла. Тот лежал, слабо подергиваясь. Голова его была туго обмотана белыми бинтами.
— Он в сознании? — спросил у Бэйкера Квотт.
— Я его сейчас расшевелю, — пообещала Джизбелла. — Я с этим сукиным… Эй, Фойл!
Фойл едва слышно что-то пробормотал сквозь бинты. Джизбелла глубоко вдохнула и собиралась было накинуться на него, но тут стена госпиталя рухнула. Громоподобный хлопок низверг присутствующих на колени. Прозвучало еще несколько сотрясших здание взрывов, сквозь дыры в стенах ринулись джонтировать люди в униформе, точно стервятники, слетающиеся на поле битвы.
— Это полицейский рейд! — крикнул Бэйкер.
— Иисусе Христе! — побелел и затрясся Квотт.
Люди в униформе появлялись со всех сторон, вопя:
— Фойл! Фойл! Фойл!
Бэйкер с негромким хлопком дематериализовался. Его санитары исчезли тоже, бросив тележку. Фойл слабо сучил руками и ногами, издавая едва слышные звуки.
— Чертов рейд! — тряхнул Квотт Джизбеллу. — Бежим, девочка, бежим!
— Нельзя бросать Фойла! — крикнула Джизбелла.
— Да приди ты в себя! Бежим, девочка!
— Нельзя без него!
Джизбелла вцепилась в тележку и покатила ее вниз по коридору; Квотт едва поспевал за ней.
— Фойл! Фойл! Фойл! — заревели в госпитале.
— Оставь его, бога ради! — взмолился Квотт. — Пускай забирают его!
— Ни за что!
— Девочка, если нас загребут, будет лобо…
— Мы не можем без него!
Они завернули за угол и врезались в орущую толпу пациентов, которые выбрались из операционных и палат реабилитации. Птицелюди хлопали крыльями, русалки ползли по полу, как выброшенные на сушу рыбы. Гермафродиты, великаны, пигмеи, двуглавые близнецы, кентавры и даже сфинкс. Они визжали и пищали, в ужасе убираясь с пути беглецов.
— Стащи его с тележки! — крикнула Джизбелла.
Квотт повиновался, стащив Фойла с тележки. Тот поднялся на ноги и зашаркал по коридору. Джизбелла подхватила его под руку. Вместе Сэм и Джиз приволокли его к следующей двери. За ней оказалась палата темпоральных фриков — существ, которым операция Бэйкера придала ускоренное ощущение времени. Они носились по залу, как перепуганные птицы, издавая пронзительный писк летучих мышей.
— Сэм! Джонтируй вместе с ним.
— Чтобы он потом очухался и содрал с нас скальпы?
— Мы не можем его оставить, Сэм. Тебе уже пора бы это понять. Джонтируй с ним. В Кэйстер!
Джизбелла помогла Квотту подхватить Фойла. Темпоральные фрики продолжали оглашать палату пронзительным писком. Потом двери палаты выбило взрывом. Дюжина выстрелов из пневматических ружей — и темпоральные фрики попадали на пол. Квотта отбросило к стене, он уронил Фойла. На лбу Сэма появился синяк.
— Бегите! — крикнул он. — Со мной покончено!
— Сэм!
— Я сказал, покончено. Я не смогу джонтировать. Уходи, девочка!
Пытаясь очухаться от контузии, мешающей уйти в джонт, Квотт встал, выпрямился и пошел на ворвавшихся в палату людей в униформе. Джизбелла схватила Фойла за руку и поволокла на другой конец зала, в дверь, через кладовку, клинику, кухню и на лестницу черного хода. Древние ступени, прогрызенные древоточцами, скрипели под их ногами, каждый шаг вздымал облачка пыли.
Они угодили на склад провизии. Зоопарк Бэйкера разнесло взрывами, уроды вырвались из клеток и стали грабить склад, как пчелы, что стремятся унести побольше меда из развороченного улья. Циклопша кидала в пещерообразную пасть целые куски масла. Единственный глаз великанши воровато покосился на них, чуть выдаваясь над носовым гребнем.
