Как проверить этот факт, как подобраться к самой Иваненко? Если она столько лет молчала — как уговорить ее рассказать правду об их романе с Высоцким? Доверить все это я могла только одному человеку в редакции — Сайкиной.
Еще один уникум в нашем коллективе. Попала она к нам случайно: с ее мужем Славкой я когда-то работала в молодежной газете. Со Славкой наши пути давно разошлись, про его жену я вообще слыхом не слыхивала. Но вездесущая Нелька откуда-то знала Сайкину, и однажды сообщила мне страшную вещь: «Славку Сайкина убили!» После развала комсомола Слава пошел трудиться в какую-то польскую фармацевтическую фирму и был найден мертвым у себя в квартире. Его семья — жена и две малолетние дочери находились в это время в Париже: Слава купил им на каникулы тур. Жена его Татьяна в это время почти не работала — писала для души заметки в «Российскую газету», беседовала про творчество с разными актрисами и певцами.
Нелька, узнав, что я когда-то работала со Славой, потащила меня на поминки — как раз прошло 40 дней. На поминках я и увидела впервые будущую звезду газеты «Успех» — Татьяна не плакала, не билась в истерике, достойно принимала соболезнования. Они со Славкой выросли в одной деревне где-то под Волоколамском, учились в одном классе, потом вместе поступили в МГУ и поженились.
Я сидела на одном конце длинного поминального стола, Татьяна — на другом, и Нелька перебегала то ко мне, то к Сайкиной. В один из таких перебегов она придвинула ко мне свой стул и горячо зашептала в ухо: «Давай возьмем к нам Сайкину. Ну как она теперь будет кормить детей — на нищенскую зарплату корреспондента „Российской газеты“? А у нас ставок много, поможем Таньке. Не справится — уволим». Действительно, ставок у нас было много — по разработанному Жилиным бюджетному плану «Успеху» предполагалось столько сотрудников, что мы никак не могли набрать даже половину! И все-таки я спросила: «А что она может?» Нелька уже зашлась в благородной идее немедленно помочь одинокой матери Сайкиной. «У нее связи в театрально-киношном мире, все-таки в отделе культуры работала!» Но не этот аргумент оказался для меня решающим, а память о старом товарище Славе Сайкине, с которым мы вместе когда-то готовили к выходу номера «Московского комсомольца», колдовали над материалами очередного комсомольского пленума и решали, кого бы из корреспондентов послать на очередную посевную кампанию в самый далекий край московской области — в Озеры?
Сайкина пришла к нам как раз в горячий момент подготовки первого номера, и именно ей, памятуя о ее театрально-киношных связях, и было поручено разыскать тайную любовь Высоцкого.
Татьяна Иваненко, действительно, никому не давала интервью. Сайкина разыскала ее телефон и позвонила актрисе. Та высокомерно ответила: «Шведское телевидение предлагало за интервью десять тысяч долларов — я отказалась. Я не торгую личной жизнью и для вашей газеты исключения делать не собираюсь». Мы и без помощи Иваненко собрали хороший материал: сумели разыскать в домоуправлении учетную карточку дочери Высоцкого и даже ее фотографию. И хотя она носила фамилию матери, сходство с отцом не вызывало сомнений. Да и отчество соответствовало — Владимировна. И свидетелей Сайкина нашла — живых свидетелей той давней страсти. Нужны были слова самой Иваненко — ну хоть что-то, хоть на нейтральную тему! А где их взять, если актриса только числилась в театре, редко выходила из квартиры — ну не ловить же ее на лестничной клетке в подъезде!
Но Сайкина актрису именно поймала! В день, когда в театре давали зарплату, она подкараулила ее в кассе театра и задала несколько вопросов. Актриса на них ответила, Сайкина записала их на диктофон. Фотки у нас тоже были припасены замечательные, редкие — их мы купили за небольшие деньги у фотографа, который в то время работал в театре на Таганке и много снимал Татьяну Иваненко.
А красоты она, действительно, была нереальной… Когда на большом мониторе мы увидели это ангельское лицо — ахнули даже видавшие все в этой редакции художники-верстальщики, известные циники. Было в этом лице что-то неземное, ботичеллиевское. Удивительно, что с таким лицом она не стала звездой — не в той стране родилась, Голливуд бы такую красотку ни в жизнь не упустил! И хотя наш «Успех» должен был выходить со всеми цветными полосами — на хорошей бумаге, купленной в Финляндии, — мы пошли на рискованный шаг сделать обложку первого номера черно-белой. И опять не прогадали — в пестром калейдоскопе разноцветных изданий, выложенных на газетных лотках, «Успех» выделялся строгостью и, конечно, скандальностью — еще бы, «Неизвестная любовь Владимира Высоцкого» значилось крупно на нашей первой полосе.
