Сам князь Черкасский поступал так же, как его зять Михаил: всех энергичных, грамотных крестьян, в которых он видел силу, чтобы пробиться в жизни, он давно отпустил на оброк, с тем, чтобы они становились на ноги. Каждому из успешных людей, кто приходил с просьбой о выкупе семьи, он давал вольную, не спрашивая денег. В качестве платы брал с вольноотпущенников обещание хранить это в секрете, чтобы не смущать тех, кто был не способен прокормиться самостоятельно. Остальные крестьяне в его имениях продолжали работать на земле, а князь старался внедрять сельскохозяйственные машины, облегчающие работу земледельцев. Успешный коммерсант, Алексей считал, что каждое действие, чтобы принести успех, должно быть в ладах с законом, поэтому он ждал, какое решение в этом вопросе примет император Александр.
Князь оглядел лица близких, собравшихся за столом. Лиза и Елена внимательно слушали разговор своих мужей, Катя что-то тихо говорила графине Апраксиной, и только Ольга, сидевшая рядом с ним, была непривычно задумчива. Их младшая сестренка была сама на себя не похожа: глаза опущены, сегодня за ужином она почти не говорила и совсем ничего не ела.
– Холи, что случилось? – тихо спросил Алексей. – Что тебя мучает?
Ольга подняла на брата глаза, закусила губу, как будто решаясь на что-то, а потом сказала:
– Алекс, мне нужно с тобой поговорить.
– Конечно, что-то срочное? – забеспокоился князь.
– Нет не срочное, просто нужно поговорить, – вздохнула Ольга.
– Хорошо, ужин уже окончен, когда все пойдут в гостиную, приходи в мой кабинет, там и поговорим.
– Мне и Катя нужна, – призналась княжна, – я хочу поговорить с вами обоими.
– Похоже, что это серьезно, – заметил Алексей. – Катя нужна тебе, чтобы защититься от меня?
– Нет, просто в этом деле нужны вы оба, – упрямо настаивала княжна.
– Хорошо, – сдался Алексей, – мы позовем и Катю. Я теперь места себе не найду, пока ты не скажешь, в чем дело.
Князь вопросительно посмотрел на жену, и Катя тут же поднялась, приглашая всех в гостиную. Алексей подошел к ней, что-то тихо сказал на ухо и, вернувшись к Ольге, повел сестру в свой кабинет. Эту уютную комнату, доставшуюся ему от отца, он сохранил такой же, какой она была при князе Николае. Только теперь напротив большого портрета княгини Ольги Петровны с четырьмя дочерьми на фоне пышных цветников Марфина висел портрет Кати, написанный лучшим портретистом Лондона Томасом Лоуренсом. Его жена, в простом белом платье с косой, дважды обернутой вокруг головы, сидела на диване в их доме на Аппер-Брук-стрит, держа на коленях шестимесячную дочку и обнимая за плечи их маленького сына. Художник уловил ту сущность княгини, которую муж любил больше всего. Лоуренс написал прелестную, нежную девушку из южной российской усадьбы, которую Алексей встретил холодной зимой накануне войны. Князь с нежностью глянул на лицо жены и прошел к своему столу.
– Садись, сейчас и Катя придет, – предложил он сестре, – будешь ждать ее или скажешь, что случилось?
– Я подожду, – тихо ответила Ольга, оттягивая неизбежное.
Она села в кресло напротив брата и приготовилась ждать. Но тут же легкий стук в дверь возвестил о приходе княгини.
– Я пришла, – сообщила та, – вы хотели меня видеть?
– Да, Катюша, сестра озадачила меня, сказав, что хочет говорить с нами обоими, – объяснил Алексей и повернулся к Ольге. – Ну, мы оба здесь. Что ты хотела сказать?
– Я должна рассказать вам обоим о том, что случилось два года назад в Ратманове, когда я там оставалась одна с тетушкой Опекушиной.
Алексей побледнел и поднялся.
– Это связано с тем падением с лошади, о котором написала нам Мария Ивановна?
– И да, и нет. Я хочу рассказать вам о том, с кем была на прогулке в тот день, когда упала, о племяннике нашего крестного, дяде моих подруг Мари и Натали. Этот человек гостил в Троицком, и вышло так, что он очень мне понравился, я даже полюбила его, и до сих пор люблю.
– Слава Богу! – опустился на свой стул князь, – это – первая любовь, тебе было только пятнадцать лет, ты вырастешь, выйдешь в свет и встретишь достойного человека. Первая любовь всегда проходит.
