Да, это была Лили, облаченная — или, вернее, разоблаченная — в до ужаса откровенное платье из полупрозрачного черного шелка, надетое поверх блестящего чехла телесного цвета. Корсаж и юбка были украшены вышивкой в виде черных роз, с каждой из которых ему подмигивали темные гагатовые бусины. Ее шея и плечи возвышались, подобно полированному янтарю, залитому лунным сиянием, над мерцающей тканью, плотно облегавшей бюст. И куда только, черт возьми, она спрятала свои штаны?!
— Твои глаза, дорогой, — прошептала ему на ухо Франциска, еле сдерживая смех. — Они вот-вот вылезут из орбит.
— Откуда оно взялось? Лили не может позволить себе такой дорогой наряд.
— Верно, зато я могу. Нам пришлось перешить его по ее фигуре. Как ни жаль мне в том признаваться, но Лили с ее иссиня-черными волосами это платье идет гораздо больше, чем мне.
— Нет. Ты ошибаешься.
— Потише, дорогой. Ты сейчас напоминаешь мне ревнивого мужа. И боюсь, что так оно и есть. — Она подняла на него глаза и улыбнулась. — Те взгляды, которыми одаривали ее остальные джентльмены, никак не назовешь неодобрительными. Остальные джентльмены? Эйвери вскинул голову и, насупившись, обвел взглядом зал — по крайней мере полдюдюжины мужчин, стоявших рядом с Лили, с нескрываемым тересом разглядывали ее.
— Неслыханная дерзость! Неужели никто в этом графстве не имеет понятия о хороших манерах? Как они смеют смотреть на нее так, словно она… она…
— Женщина?
Эйвери ответил не сразу. Ему стоило немалого труда побороть внезапное желание сорвать с себя пиджак, подойти к или, накрыть им ее плечи и вынести ее на руках вон из этого дома!
— Она выглядит чрезвычайно соблазнительно, ты не находишь?
Черт бы побрал эту Франциску! Она была права. Лили и впрямь источала вокруг себя соблазн. Темноволосая, величавая, со смуглой кожей и экзотической красотой, она казалась столь же чужой в этой толпе, как черный лебедь в стае белых цапель.
— Тебе не следовало заставлять ее надевать это платье, Франциска. Она, должно быть, чувствует себя ужасно неловко от того, что привлекает всеобщее внимание.
Франциска пожала плечами:
— Непохоже, чтобы она испытывала неловкость Скорее она даже получает от этого удовольствие.
И это тоже было правдой, дьявольщина! Глаза Лили сияли, губы были слегка приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать, или прошептать кому-то на ушко любовное признание, или кого-то поцеловать, что и вовсе уже было полной нелепостью. Ведь они же находились посреди бального зала! Эйвери провел рукой по волосам и, движимый стремлением восстановить прежние отношения с Лили, но в первую очередь боязнью опоздать, извинился перед Франциской и стал пробираться сквозь толпу.
Музыканты в противоположном конце зала как раз начали настраивать свои инструменты. Пожалуй, он мог пригласить Лили на танец, воспользовавшись случаем хотя бы ненадолго заключить ее в объятия, прижать к своей груди. В тот момент она была одна, хотя несколько мужчин по-прежнему не сводили с нее глаз.
— Лил… мисс Бид?
Она повернулась к нему с выражением облегчения, смешанного с беспокойством.
— Эйвери?
Никогда еще она не называла его по имени. В ее устах оно звучало так чудесно, так искренне и тепло, наводя на мысль о давнем и тесном знакомстве, и ему во что бы то ни стало захотелось его продолжить.
— Ваше платье…
— Да? — Брови ее приподнялись, и когда он не произнес больше ни слова, она переспросила:
— Так что насчет моего платья?
— Оно… — Соблазнительно? Вряд ли он мог сказать ей это прямо в лицо. Мило? Слишком банально. — Франциска говорила мне, что вам оно идет гораздо больше, чем ей. Думаю, она была совершенно права.
В ее темных глазах вспыхнули веселые искорки.
— А вы, оказывается, льстец!
Он почувствовал, как его щеки вспыхнули жарким румянцем.
— Я только хотел сказать, что сегодня вечером вы выглядите бесподобно.
— Как настоящая леди.
Леди? В этом откровенном наряде?
— Ну… да, вид у вас очень женственный. Лили рассмеялась и покачала головой. От ее прежней настороженности не осталось и следа.
— А вы, я вижу, и впрямь начисто лишены дипломатии. Я имею в виду, что вы всегда говорите прямо то, что думаете, как только какая-нибудь мысль приходит вам в голову.
