— Нет, — ответила она, протянув к нему руки, — это не было ошибкой. Это было… великолепно.
— Великолепно? — эхом отозвался он, словно смакуя последнее слово. — Да, да и еще раз да — но вместе с тем глупо и мучительно для нас обоих. Ведь ты сама говорила мне, что не собираешься выходить замуж, а я знал, что ты не станешь высказывать вслух то, чего на самом деле не думаешь.
Эйвери запрокинул голову. Лучи солнца преломлялись в его глазах, делая их похожими на крохотные сине-зеленые озера.
— Я люблю тебя, Лили. Но я никогда не соглашусь жить с тобой иначе, как в законном браке.
Она внимательно прислушивалась к его словам, находя в них нечто большее, чем надежды и обещания, — и поверила ему.
— Я был бы недостоин имени отца, — продолжал он после короткой паузы, — если бы отказал ребенку, рожденному от нашей любви, в той защите, тех выгодах и преимуществах, которые лишь я один в состоянии ему дать. Я буду любить наше дитя не меньше, чем люблю тебя, Лили.
Хмурая складка пересекла его лоб, взгляд упал на руки, зажатые между коленями, и Лили с удивлением заметила, что костяшки на его пальцах побелели.
— Лили, ты средоточие моего сердца и всех моих устремлений, моя подруга и моя возлюбленная. Неужели ты не можешь довериться мне так же, как я доверяю тебе? Единственное, чем ты можешь причинить мне боль, — это навсегда меня покинуть. Но знай, Лили, что эта рана станет для меня роковой, потому что я никогда больше не встречу другой такой, как ты. Я много странствовал по миру, с нетерпением ожидая того дня, когда вернусь домой. И вот я здесь. Пожалуйста, не прогоняй меня!
По его напряженной позе и плотно сжатым губам Лили поняла, с каким нетерпением он ждал ее ответа. И тут душа ее вдруг словно обрела крылья. Ее охватило чувство неимоверного облегчения, и с плеч свалилась огромная тяжесть. Тихая радость заполнила все ее существо. Она подсела поближе к Эйвери и, обняв его, прижалась щекой к его груди. Его руки сомкнулись вокруг нее в страстном объятии.
— Лили, глупышка, — прошептал он. — Знаешь, почему я так долго не решался дотронуться до тебя? Неужели ты не понимала, что как только обниму тебя, я уже никогда не буду в силах разомкнуть объятия?
— В этом нет нужды, Эйвери, потому что я люблю тебя.
— Боже правый! — воскликнул он, прижимая ее к себе еще крепче и повторяя слова любви нежным, срывающимся от волнения голосом.
— Мое сердце с тобой, Эйвери, — сказала она после долгой паузы, — в твоих руках мое прошлое и будущее. Просто я была слишком слепа, чтобы понять это раньше.
