Лили? Эвелин обязана была проверить свое предположение. Медленно, осторожно она поднялась на третий этаж, так же осторожно высунула голову из-за угла и окинула взглядом тускло освещенный коридор.
Лили нервно расхаживала взад и вперед перед дверью спальни Эйвери Торна, заламывая руки и что-то бормоча себе под нос. Время от времени она останавливалась, расправив плечи и подняв подбородок, но затем вновь опускала голову и принималась мерить шагами коридор. И почему она… Ну конечно!
Лицо Эвелин, уже начавшее расплываться в улыбке, вдруг застыло. Едва ли эта девушка осмелится на… на что бы то ли было, когда в доме столько людей. Что ж, подумала Эвелин с обычно несвойственной ей решимостью, в таком случае им остается только освободить дом — с возможно большим шумом и столь же громкими заверениями, что они вернутся не скоро.
Подхватив юбки, Эвелин на цыпочках спустилась по лестнице и, едва достигнув нижнего этажа, в первый раз со времен юности бросилась бежать. Схватив свою шляпу и накидку с вешалки в передней, она вихрем ворвалась в гостиную.
— В чем дело, Эвелин? — Полли была так напугана, что даже попыталась встать, забыв о гипсовой повязке на ноге.
— Нам… нам нужно… сейчас же… ехать в город, — задыхаясь, проговорила миссис Торн.
Услышав слова матери, Бернард поднял голову от книги.
— В Литтл-Хенти? — спросил он. Так назывался небольшой городишко на перекрестке двух дорог, все достопримечательности которого состояли из постоялого двора, лавки зеленщика и магазина мануфактуры. — А зачем?
— Нет, не в Литтл-Хенти, — ответила Эвелин. — В Клив-Кросс.
— Но ведь Клив-Кросс в двадцати милях отсюда! — изумился Бернард. — Сейчас уже восемь часов вечера. Неужели мы не можем отложить поездку до утра?
— Нет. Я хочу быть там с первыми лучами солнца, чтобы полюбоваться рассветом над гаванью. Это будет своего рода отдыхом для… для мисс Мейкпис.
Глаза Полли округлились от удивления.
— Ей, должно быть, ужасно скучно просиживать здесь целыми днями в этой коляске, а этот отвратительный запах мокрого пепла на кого угодно способен навеять тоску. Не правда ли, дорогая?
— Ах! — только и смогла проговорить Полли, широко раскрыв рот. — Да, разумеется.
— Вот видишь, Бернард? Сейчас же иди и собери в дорожную сумку самое необходимое, а потом разыщи Хоба.
— Ну ладно, — ответил Бернард, отшвырнув в сторону книгу и спустив с кресла длинные худые ноги. — Я пойду и передам мисс Бид, чтобы она тоже готовилась к отъезду.
— Нет! — воскликнула Эвелин, но, заметив ошеломленное выражение на лице сына, добавила с нервной улыбкой:
— Я имею в виду, в этом нет нужды. Мисс Бид с нами не поедет.
— Вот как?
— Завтра ей нужно будет повидаться с плотниками, которые прибудут сюда для ремонта конюшни.
— А кузен Эйвери? — спросил Бернард, подозрительно глядя на мать.
— Он тоже останется здесь, — ответила Эвелин невозмутимо. Единожды солгав, она вдруг обнаружила, что новая ложь стекала у нее с языка без особого труда. — Ты и сам должен понимать, Бернард, что именно он берет на себя все расходы по восстановлению конюшни. Разумеется, он пожелает присутствовать при разговоре, чтобы в случае нужды дать разумный совет.
Голос ее звучал куда более властно, чем обычно, и она видела, что ее слова и поведение сильно озадачили Бернарда. Эвелин мысленно молила Бога, чтобы мальчик не слишком донимал ее расспросами. Она была не настолько сильна, чтобы преодолеть слишком много препятствий сразу, а на сегодня их и так уже было более чем достаточно.
Бернард посмотрел на мать.
— Я возьму мою дорожную сумку.
Через двадцать минут Бернард, Полли и Эвелин уже стояли в парадном вестибюле, предварительно раструбив на весь дом о своем желании провести ночь за пределами Милл-Хауса.
