Нежность, с которой он обычно целовал ее при расставании, сменилась неистовством, оказавшимся для нее неожиданностью. Его губы были уже не мягкими, а твердыми и требовали ее ответа, пока наконец ее губы не приоткрылись.
Она попыталась высвободиться из его объятий, и, почувствовав ее смятение, он отпустил ее.
— Прости, дорогая, — сказал он хрипловато, — я не собирался так тебя целовать. Мне давно этого хотелось, но я боялся тебя испугать.
Она постаралась взять себя в руки и подавить стыд, который охватил ее при мысли о том, как подействовало на нее его прикосновение.
— Я… я что-то не заметила, чтобы ты боялся.
— Если ты хочешь, чтобы я обещал тебе, что подобное не повторится, — проговорил он медленно, — то боюсь, что не в силах этого сделать. Но я никогда не причиню тебе боль, дорогая. Помни это.
Когда они вернулись на Кэмбриен-Терес ближе к вечеру, он настоял на том, чтобы подняться к ней, и Джулия подумала, как странно он смотрится в ее скромной квартирке.
Он отказался от кофе, и она извинилась, что не может предложить ему ничего крепче.
— Сама я редко пью, — объяснила она, — и никогда не приглашала сюда знакомых мужчин.
— И теперь уже не пригласишь. — Он посадил ее к себе на колени. — Когда ты выйдешь за меня, Джулия?
— Ну, я…
— Только не говори глупостей о приданом: я куплю тебе все необходимое за неделю!
— Не торопи меня, Найджел, — умоляюще сказала она.
— Почему? У нас нет причин ждать.
— Надо устроить так много, — сказала она. — Ты как-то сказал мне, что твоя квартира слишком мала для двоих.
— Да, конечно. Но я и не думал, что мы будем в ней жить.
— Тем более надо подождать. К тому времени, как мы найдем…
— Нам ничего не надо искать, — торжествуя, перебил он. — Я знаю подходящее место! Мои друзья уезжают за границу и предложили мне свой дом. Если он тебе понравится, мы можем его купить и сразу же переехать. Кое-какая мебель у меня есть, а остальное ты легко найдешь. Я открою для тебя счета во всех крупных магазинах, и покупай все, что хочешь. Если ты…
— Найджел, прекрати! — Она накрыла его руки своими. — Конечно, я обещала выйти за тебя замуж, но это не может произойти так быстро.
Теперь его руки оказались сверху.
— Я не хочу, чтобы у тебя была возможность передумать.
— Почему я должна передумать?
— Потому что иногда мне кажется, что в тебе уживаются два разных человека — один теплый и живой, а другой такой холодный и далекий, что к нему не подобраться. Как будто ты боишься показать свое истинное «я».
Ее сердце тревожно дрогнуло.
— Если временами я казалась странной, то это потому, что я… я не хотела, чтобы ты меня полюбил.
— Почему?
Она опустила глаза.
— Потому что я не твоего круга. Что скажут твои родные и друзья, когда узнают, что ты хочешь на мне жениться? Это не повредит твоей карьере?
— Забудь об этом, — сказал он решительно. — Пусть мои друзья тебя не волнуют. Мне важно, чтобы ты понравилась только одному человеку, и я надеюсь, что она тебе тоже понравится, — это моя мать. Но я в этом не сомневаюсь. Ты добрая, нежная и честная. И это самое главное.
При этих словах Джулия почувствовала укол совести. Честная! Что будет, если сказать ему, кто она? Но пока об этом надо молчать.
— Хорошо, Найджел, — сказала она медленно. — Я выйду за тебя так скоро, как ты хочешь.
— Благодарение Богу! — Он зарылся лицом в ее волосы. Его руки коснулись змейки волос, свернутой низко на ее шее. Под его пальцами шпильки выпали, и темные шелковистые пряди упали ей на плечи.
— Я так давно хотел это сделать, — сказал он хрипловато, ища ее губы своими.
Ранним утром на следующий день они отправились к миссис Фарнхэм.
Джулия очень тщательно оделась для этого визита, зная, что не найдется судьи более пристрастного, чем свекровь. Она выбрала простое синее платье. Его цвет перекликался с цветом ее глаз. Прямые распущенные волосы удерживала узкая полоска той же ткани.
По глазам Найджела она поняла, что он одобрил ее выбор. Он быстро поцеловал ее и прошептал:
— Если моя мать полюбит тебя хотя бы наполовину так сильно, как я, она будет тебя обожать.
Лондон изнемогал от жары, но за городом ярко светило солнце, и свежая зелень деревьев сияла на фоне синего неба. Деревушка, в которой жила мать Найджела, затерялась где-то в прошедших веках. Старинная церковь из серого камня, коттеджи эпохи Тюдоров уютно устроились в стороне от извилистой дороги. Найджел свернул на узкий проселок, окруженный живыми изгородями, и остановился у небольшого дома эпохи Георгов, старинные кирпичи которого блестели на солнце. Широкий газон перед домом пестрел клумбами, их многоцветие подчеркивало элегантность простого фасада.
