— Да, — с горечью подтвердила тетя Хадиджа, — мы оказались тут по-соседски самыми близкими… Вот и храним все. Никого из родственников не нашлось, чтобы забрать их вещи. Правда, кое-что мы продали. Поминки, как положено, устроили, могилу убрали… Но вот это осталось… Да, — спохватилась она, — хорошо, что вспомнила! Друзья Абдула прислали Шахнисе две фотографии. Они тоже у нас.
Она порылась в ящиках шифоньера, потом стала снимать книги с этажерки и по одной перелистывать их. Из одной толстой книги выпали два снимка.
— Вот они!
На одной из фотографий Абдул был запечатлен с таким же молодым, как и он, лейтенантом. На второй он уже был в звании капитана. И с усами. Усы очень шли ему, придавали бравый вид. Справа на груди у него красовались ордена Александра Невского, Красной Звезды, слева — орден Красного Знамени.
После долгих лет разлуки я хотел встретиться, обняться с Абдулом, а получилось так, что рассматриваю его фотографии… Не довелось нам встретиться…
Вернув фотографии тете Хадидже, я взял из пачки одно из писем Абдула, затем другое, третье… Все они начинались словами «Дорогая мама» и кончались неизменными: «Целую, крепко обнимаю».
Я читал эти письма, и мне казалось, что слышу голос Абдула. Захотелось, чтобы хоть несколько его писем было всегда со мной.
— Если бы вы позволили взять два-три на память, — попросил я.
Тетя Хадиджа придвинула мне всю пачку:
— Бери сколько хочешь, сынок. А хочешь, возьми и фотографии. Я отдала бы тебе все письма, но их хранит как память и моя дочка. Та, что писала тогда Абдулу ответы. Сейчас она учится в десятом классе…
Из фотографий я попросил разрешения взять ту, на которой Абдул был снят в форме капитана. Тетя Хадиджа не стала возражать.
Спрятав письма и снимок в нагрудный карман, я попрощался и вышел во двор. Постоял, в последний раз посмотрел на запертую дверь. Тетя Хадиджа, которая вышла проводить меня, пояснила:
— Их комнату отдали одному холостяку. Он моряк. Бывает дома раз в неделю. Переночует — и снова в море. Шахниса-баджи была совсем не такой соседкой… Да возрадуется ее дух…
* * *
Я шел узкими улочками старого города с грузом печали на плечах и с тяжелой раной в душе. О чем думал я, когда направлялся сюда, и что получилось в действительности…
Сюда я спешил. Волновался. В груди моей жила жажда встречи. Теперь мне спешить некуда. Я размышлял о судьбе Абдула, судьбе его семьи. И еще я думал о том, что все могло быть наоборот: Абдул мог вернуться с фронта и искать меня на улице Касума Измайлова…
