– Конечно, – кивнул Уоткинс.
– Вот! – Келси вложила в руку Уоткинса клочья ткани. – У меня на кровати их лежит целая гора, кто-то изорвал мою одежду.
– Вашу одежду? – Уоткинс пришел в замешательство.
– Да, мою одежду. Я ничего не сказала лорду Салфорду про изорванные эскизы, но одежда – это уже слишком. Я шла по дороге, он чуть не сбил меня, когда ехал верхом. Я знаю, что не должна была быть в саду, но если он хотел меня проучить, мог сделать это, как нормальный человек. Не обязательно рвать на куски мою одежду. Только психически больной мог сотворить такое.
– Да, это ужасно, но вы уверены, что это сделал его светлость?
– Уверена. И очень сомневаюсь в том, что он нормальный.
– Могу поручиться, что он вполне нормальный, мисс Келси, – заявил Уоткинс.
– А я – нет. И именно поэтому, да и по другим причинам, о которых я сейчас умолчу, я намерена установить свое правило. Так и передайте ему. Поскольку он ограничил мое пространство бальной залой и спальней, я теперь буду запирать все двери. И он не сможет входить туда, когда ему заблагорассудится. И вот еще что. Цена фрески выросла до пятисот фунтов. И если он захочет снова проявить свой темперамент и уничтожить что-нибудь из моих вещей, цена будет продолжать расти. Тогда, возможно, он будет себя контролировать. И если он пожелает обсудить новые правила как взрослый умный человек, я буду в бальной зале. Пусть заранее уведомит меня о своем посещении. Спасибо, Уоткинс. – Келси похлопала Уоткинса по руке в знак того, что на него она не в обиде, повернулась и пошла по коридору.
Уоткинс покачал головой, глядя ей вслед. Его хозяин уже перешел на крик. Уоткинс взглянул на дверь столовой, и на лице его появилась улыбка.
Несколько часов спустя Эдвард сидел за столом, просматривая почту, но никак не мог сосредоточиться. Его мысли постоянно возвращались к Келси.
В дверь постучали.
– Войдите! – Эдвард догадался, что это Уоткинс, и продолжил читать письмо.
Дверь захлопнулась, и Уоткинс кашлянул.
– Да, Уоткинс?
– Я узнал, откуда был шум, ваша светлость. Эдвард положил письмо на стол, вытянулся в кресле и посмотрел на Уоткинса:
– Ну и где виновник?
Уоткинс замешкался, его губы сжались.
– Работает, ваша светлость.
– Я, кажется, приказал тебе привести его ко мне, чтобы уволить.
– Да, ваша светлость. – Уоткинс вынул из кармана тряпку и стал протирать стол.
– Если ты не прекратишь пылить, Уоткинс, и не скажешь мне всю правду, я задушу тебя собственными руками.
Уоткинс нисколько не испугался, подошел к бару и, протирая хрустальные графины, проговорил:
– Ну что же, ваша светлость, вы заставили меня сказать правду. Полагаю, виновница шума мисс Уолларил, только вряд ли вы ее уволите.
– Так это была маленькая чертовка? – нахмурился Эдвард.
– Да, ваша светлость.
– Она объяснила свой поступок?
– Особенно распространяться не стала, ваша светлость.
– Значит, соврала. – Легкая улыбка тронула уголки рта Эдварда.
– Она вообще все отрицала.
– Но ты все же догадался, что она врет?
– Она просто не умеет врать, ваша светлость.
– По-моему, умеет. И очень неплохо.
– Да, ваша светлость, но… – Уоткинс протер графин, осторожно вернул его на место и продолжил: – Но я все же не назвал бы ее лгуньей. Она врет, лишь когда хочет кого-то защитить.
– Кого же она защищала?
– Только прислугу, ваша светлость. Уронили поднос с едой, она взяла вину на себя. Возникли какие-то проблемы на кухне – сделала то же самое.
– О! – облегченно выдохнул Эдвард.
– Но кое-что совершенно необходимо обсудить с мисс Уолларил.
– Говори, – сказал Эдвард, гадая, что бы это могло быть. Он снова и снова прокалывал стопку бумаг ножом для вскрывания писем, с нетерпением ожидая ответа Уоткинса.
– Она просила передать вам, что установила свое собственное правило, ваша светлость.
– Неужели? – спросил Эдвард, заинтригованный и взволнованный одновременно. Он бросил нож и стал барабанить пальцами по краю стола, – Я даже боюсь спросить, что это за правило.
– Она сказала, что отныне вам не дозволено появляться без предупреждения в ее комнате или в бальной зале. Она будет запирать все двери в той части замка.
