– Я должен пойти за ней. Она и так считает меня дьяволом во плоти. – Эдвард скатился с кровати.
– Не все ли тебе равно, что подумает эта юная мисс?
– Уж не ревнуешь ли ты? – равнодушно спросил Эдвард, натягивая брюки.
– Мне просто не нравится, что я готова, а мой мужчина выскакивает из постели и бежит преследовать другую женщину. Ведь она совсем ребенок. – Саманта надула губки и отбросила шелковые светлые волосы, выставив напоказ свою роскошную грудь.
– Я скоро вернусь. – Эдвард надел рубашку и поцеловал женщину в ложбинку меж грудей.
– Ладно, иди, – недовольно сказала Саманта, сев на кровати. – Вряд ли эта малявка на что-нибудь способна. Она только взглянет на тебя и сразу упадет в обморок.
Он не отреагировал, продолжая застегивать рубашку.
– Мне знаком такой тип девушек, – продолжала она гнуть свою линию. – Если собираешься приударить за ней, ничего не получится.
– Ты ее не знаешь! – Эдвард вспомнил историю про вскрытие, которую рассказывала ему Келси. Пусть лицо у него изуродовано, Келси это не остановило бы. Она смогла бы посмотреть Циклопу в глаз и рассмеяться.
– О, я знаю. И вовсе не собираюсь тебя тут ждать. И не вернусь, если опять позовешь.
Эдвард посмотрел на нее так, что она сразу умолкла.
– Вернешься, моя сладкая. Я плачу тебе огромные деньги за то, чтобы ты являлась по первому же моему вызову.
Саманта негодующе хмыкнула, когда он взял свои туфли и направился к двери.
Келси бежала не останавливаясь, пока ее не пронзила острая боль. Она задыхалась, в висках стучало, к горлу подступила тошнота.
Отдышавшись, девушка убрала прилипшие ко лбу волосы, вытерла слезы тыльной стороной руки. Вдруг в ноздри ударил запах вспаханной земли. Только сейчас она заметила, что стоит посреди пшеничного поля. Залитые лунным светом шелковистые колосья слегка покачивались. За полем мелькнул знакомый домик с высокой соломенной крышей, широкой дымовой трубой и клумбами маргариток по обеим сторонам. Она провела здесь много времени, греясь у огня, свернувшись калачиком. Келси пробежала почти три мили до дома Гриффина.
Она прошла сквозь ряды пшеницы и направилась к входной двери. Макгрегоры наверняка уже спали. Она не хотела их будить. Она могла бы бросить камешек в окно Гриффина, но он спит мертвым сном и ничего не услышит. Поколебавшись минуту, она постучала в дверь.
Никто не ответил. Она еще раз постучала. Прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась. На пороге стоял Элрой Макгрегор, отец Гриффина. Высокий, мускулистый мужчина. Его ночная рубашка высоко задралась, из-за чего он казался еще выше, ночной колпак съехал набок, и из-под него торчали густые рыжие волосы. Он поправил колпак и поднял лампу, чтобы разглядеть ее.
Недоумение и гнев уступили место удивлению и беспокойству, когда он узнал Келси.
– Черт побери, малышка Келси, что ты тут делаешь среди ночи в одной сорочке?
Только сейчас она вспомнила, что не одета. Элрой обнял ее и втолкнул в дом. Поставил лампу на каминную полку над очагом, оглядел небольшую комнату, служившую и столовой, и гостиной, затем схватил старое шерстяное одеяло с дивана и укутал ее, как маленькую.
– Ну вот, – сказал он дружелюбно. – Присядь, детка.
Она села поближе к огню и уставилась на языки пламени, боясь встретиться с ним взглядом. Элрой Макгрегор был ей как второй отец. Она любила его с самого детства. И все равно не смогла бы ему объяснить, почему оказалась на его пороге посреди ночи, босая, в одной сорочке, и при этом не умерла от стыда и унижения. Но объяснить все-таки необходимо.
– Мне так жаль, что я вас разбудила…
– Не глупи! А к кому бы ты пошла, если не к нам? Ты, можно сказать, член нашей семьи. – Он поднялся. – Пойду разбужу жену, пусть вскипятит чайник.
– О нет, не надо, – взмолилась Келси едва слышно. – Пожалуйста, не будите Эдит. – Ведь если она встанет, то поднимет на ноги всех остальных. Келси не хотелось увидеть сейчас всех семерых младших братьев и сестер Гриффина. – Не надо никого беспокоить, но…
– Я знаю, кто тебе нужен. – В глазах Элроя блеснул огонек понимания. – Ты наверняка хочешь поговорить с моим сыном, вы дружите с самого детства. Но если я сам могу что-то для тебя сделать, только скажи. – Он сжал ее руку.
