Мне почему-то смешно даже стало. Что папа всё повторяет? Любой поймёт, даже бык. Что он всё повторяет?
Бык как заорёт! А папа его хлоп ладонью по шее. И бык замолчал.
- Тоже мне, - говорит папа, - вздумал орать! Мы все орать можем. Ты лучше послушай. Тебе человек говорит, так ты слушай… И не ори! Так и знай. Что орёшь? Тоже мне, разорался!
Бык внимательно смотрит на папу.
- Ну, что уставился? - говорит папа. - Не написал я хорошей музыки. А почему? Сам не знаю… Хотя мне всегда хотелось… И даже сейчас очень хочется! А солнце здесь есть, это верно… А там не в таком количестве…
Тут во двор входят дядя Багир, тётя Эля и кто-то ещё.
- Вай! - говорит тётя Эля.
Дядя Багир кричит:
- Бык! Смотрите!
- А, - говорит папа, - это вы!
- Осторожно! - кричит ему дядя Багир.
- Чепуха, - говорит папа, - всё чепуха…
Он бросает портфель и идёт прямо к нам.
Бык рвёт папин портфель. Летят ноты по ветру…
- Что с тобой? - Моя мама плачет. Она первый раз видит папу таким. - Что с тобой сегодня?!
- Ничего, - говорит папа, - всё Ливерпуль… Ливерпуль меня угостил… он меня угостил. За успех… он не просто так…
- За какой успех?!
- Ну… как то есть? - сказал папа. - Я за успех…
Папе вдруг стало плохо.
13. Очень маленькая глава
Я пошёл поглядеть виноград. Я-то знал, что он ещё зелёный. Но я хотел ещё раз поглядеть. Вдруг я вижу: бежит по дороге мальчишка, вокруг пыль столбом и жара такая, а он орёт:
- Война! Война!
Мама тоже вышла из дому. Она слышит это и мне говорит:
- Вот негодный мальчишка! Вчера тоже кричал: "Пожар! Пожар!" А никакого пожара не было.
14. Ещё одна маленькая глава
Папе к вечеру стало лучше. Он пошёл на вокзал прогуляться. Он всегда ходил на вокзал прогуляться. Уж очень любил он вокзалы! Сядет там где-нибудь на перроне и всё сидит, отдыхает.
Вернулся он очень быстро. Мой папа вошёл и сказал одно слово:
- Война!
Он не любил говорить много слов. Такой был человек мой папа!
15. Домой
Мы уезжаем с дачи.
Мне очень жалко дачу. Жалко мне виноград - он ещё не поспел… Жалко мне расставаться с морем…
Но мы уезжаем.
Завтра едет на фронт наш папа. Мы будем его провожать. А сейчас мы садимся в машину. И едем в обратную сторону.
Мы едем по той же дороге. Опять еду я с папой в кузове. Но почему мне не весело? Мне даже неинтересно. Хотя еду я в том же кузове. И мне могут опять все завидовать…
- Дождь будет, - говорит папа.
- А как же мы?
- Так же, как и сейчас.
- Но ведь дождь…
- Ну и что же?
- Но мы ведь промокнем…
- Промокнем…
А небо уже совсем серое. И дождь пошёл.
Папа мой достаёт одеяло. И мы накрываемся. Мы сидим под одеялом. А дождь хлещет и хлещет на нас. Всюду льётся вода. Наши вещи, наверное, промокли…
Мы почти в темноте. Я гляжу в щёлку и вижу дождь - больше я ничего не вижу.
- Дурацкий дождь, - говорит папа, - чёрт бы его побрал…
- Плохо, - говорю, - когда едешь и ничего не видишь.
- Это верно, - говорит папа, - не очень хорошо…
- И когда дождь - тоже плохо.
- Тоже плохо, - говорит папа.
- И когда ноги мокрые.
- Тоже верно, - говорит папа.
- Ты почему мне так отвечаешь?
- Как?
- Ну, как-то скучно…
- А тебе весело?
- Нет, мне почему-то невесело.
- Потому что дождь?
- И дождь, и война. Всё вместе.
- Но мы победим? Ведь верно?
- А как же!
- Эх, - говорю, - интересно всё же! Трах-бах! - самолёты, танки…
Одеяло с нас чуть не свалилось. Папа поправил его и сказал:
- Ну, ну, ну, не махай руками.
- Тебе каску дадут? - говорю.
- Дадут, - говорит папа, - всё дадут.
- Она ведь, наверно, железная. Даже стальная. Как ты думаешь, каска стальная?
- Стальная, - говорит папа.
- Ты ходи в каске, - говорю, - раз она стальная.
- Обязательно, - говорит папа.
А дождь всё льёт и льёт.
А мы всё едем.
Я, мама, Боба стоим на балконе.
Мы глядим в темноту - всё вокруг темно, в нашем городе затемнение. Там в темноте мой папа. Мы слышим папины шаги, мне кажется, я его вижу, вот он обернулся, махнул нам рукой… Он только что вышел из дому. Только что с нами простился. Он уходит всё дальше, туда, в темноту.
- До свидания, папа! - кричу я.
- До свидания, папа! - кричит Боба.
Только мама стоит с нами молча.
Я кричу в темноту:
- До свидания!
