За круглым столом сидели подруги Моники. Светлые и темные волосы, подвижные руки над полированной плоскостью, все в вихре радостного оживления. Моника сидела съежившись в кресле, спиной к дверям, она размахивала руками в воздухе, словно дирижируя этим нестройным хором. Вероника приблизила к Михалу губы, полные горячего шепота.
— Ну, что, красивая девочка Ксения, а?! А светленькие волосы!?
Из всей картины, которая была только конгломератом шумов, Михал выделил фигурку в черном бархатном платье. Ксения сидела посредине дивана. У нее было круглое розовое личико, тупой носик, широко расставленные голубые глаза и необычайно пушистые короткие волосы, такие светлые, что казалось, они светились на фоне вишневой стены. «Она настоящая платиновая блондинка», — всегда говорила Моника таким тоном, как будто подчеркивала какую-то ее особую заслугу. Михалу эта белизна казалась скучной. Теперь он присмотрелся к Ксении внимательней. Черный бархат дышал теплом, переливаясь на чуть заметной девичьей груди. Вдруг девочка наклонила игривым движением голову и, прищурив глаза, улыбнулась, не разжимая губ. В ее лице на мгновение появилось что-то кошачье, и Михалу стало сразу смешно и весело.
— Как это мило, как прелестно, — восхищалась Вера.
Михал буркнул что-то и пошел к себе наверх.
* * *
Они сидели друг против друга, разделенные пространством пустой комнаты. Пять мальчиков в школьной форме, в выглаженных по этому случаю торжественно темных мундирчиках с белыми накрахмаленными воротничками. Влажные ладони, аккуратно лежащие на коленях, прилизанные волосы. Пять гимназисток в нарядных платьях, беспокойно вертящихся на стульях, беспрерывно шепчущихся и смеющихся.
Сухопарая пани Вечорек с нелепыми серьгами в увядших ушах заводила патефон, установленный возле боковой стены на круглом столике, покрытом плюшевой салфеткой. У столика сидела толстая, сладко улыбающаяся мама толстухи Стаей. Она бессмысленно перебирала толстыми пальцами бусинки искусственного жемчуга, ниспадавшие на ее обширный бюст, и время от времени всем телом проделывала неуклюжие извивающиеся движения, как будто пробовала переместить тяжесть с одной ягодицы на другую, чтобы сжать колени, широко раздвинутые пышными бедрами. Ее взгляд, останавливаясь на дочке, слегка затуманивался.
Ручка патефона болезненно стонала, а высокий каблук пани Вечорек выстукивал сухие, нетерпеливые ритмы.
Помещение, снятое для уроков танцев, выходило окнами на большую неоновую рекламу кинотеатра «Риальто». Мокрая от осенней слякоти улица была в этом месте ядовито-синей. Синевой блестела мостовая и зонты людей, стоявших в очереди перед кино. Моросящий дождь казался синим, и отблеск этой скользкой синевы сочился в комнату, странно приглушая свет желтого абажура под потолком.
Прямо в окно заглядывало огромное лицо. Подведенные зеленым глаза с выгнутыми лучистыми ресницами глядели жадно и неподвижно, волны зеленоватых волос, страстно приоткрытые фиолетовые губы. Не считающаяся ни с чем стремительность — хищная, таинственная и жестокая.
Пани Вечорек хлопнула в ладоши.
— Последний газ, внимание, показываю шаг вальса!
Она опустила иголку на медленно вращающуюся пластинку.
— И газ, и два, и тги, — возбужденно кричала она сквозь хрипящую мелодию, быстро двигая худыми ногами. — И газ, и два, и тги! И шаг, и пгиставить, и отход.
Она медленно кружилась по пустому паркету, размахивая костистыми руками, качая головой, как кудахчущая курица. Серьги в форме незабудок слегка подрагивали в ее ушах. Девочки в такт раскачивали концами туфелек, мама-дуэнья молитвенно сложила руки под разбушевавшимся бюстом.
Михал следил за этими упражнениями рассеянным взглядом. Он смотрел на Ксению, сидящую рядом с Моникой, со смутной надеждой, что опять увидит смешную кошачью улыбку. На ней было то же черное платье, что и на дне рождения Моники. Смешанный свет обмывал ее волосы лунным блеском. Михал ощущал в груди легкое щекотание, как при затаенном дыхании, — чего никогда раньше не испытывал, что-то очень тревожное и пронизывающее до глубины.
— И газ, и два, и тги! — Пани Вечорек, пританцовывая, доковыляла до патефона и остановила пластинку. Снова хлопнула в ладоши.
