— Вы что‑то хотели сказать? — спросил Андрей, чтобы как‑то разрядить затянувшееся молчание.
— Оя, а эис эв уе! — губы старика скривились в подобие улыбки, и он поманил, вполне человеческим жестом, лейтенанта за собой, — Ос ати эн алтэ.
По его тону Воинов догадывался, что старик не очень‑то его жалует, хотя кто его знает, этих аборигенов. Но осадок остался.
Он последовал за стариком. Кресло подплыло к совершенно гладкой стене, и та бесшумно растворилась, пропуская их в другое помещение. Судя по всему, это была какая‑то техническая подсобка: стеллажи, уставленные различными приборами, коробки, лабораторная посуда, какие‑то кристаллы… Андрей с любопытством оглядывался по сторонам, пока старик возился с каким‑то странным сооружением около стола. Наконец его кресло развернулось, и Андрей увидел, что старик протягивает ему нечто, напоминающее корзину для мусора, в переплетении узоров которой были вставлены разноцветные блестящие камешки. Показав жестом, куда это надевать, старик постучал себя по лбу костлявым пальцем, вопросительно посмотрев на офицера.
— Ясно — ясно, — тот с раздражением кивнул, давая знак, что понял. Ему не нравилось, что какая‑то засушенная мумия считает его недоумком. — Одеть это на голову, — Он взял из рук аборигена прибор, — И усиленно думать… — Андрей надел прибор себе на голову.
Вначале ничего не произошло, только кожа на затылке словно занемела, и нестерпимо захотелось зевнуть. Он подавил зевок в зародыше и стал вспоминать Землю, поселок, родителей, друзей, любимую женщину… мысли становились вязкие и пушистые, хотелось просто лечь и закрыть глаза. Ноги внезапно подкосились, и лейтенант рухнул на упругий ворс ковра.
* * *
В чувство его привел тихий, мелодичный голос, доносившийся откуда‑то сверху.
— Вы можете подняться, — Андрей открыл глаза и как в тумане увидел мутное серое пятно. Проморгавшись и тряхнув головой, он сфокусировал зрение на знакомом контуре. «Старик! — Лейтенант быстро вскочил на ноги. Его качнуло, но он успел ухватиться за стойку ближайшего стеллажа. «Корзина» лежала в стороне. — Быстро же он научился по–нашему…». Старец повернул кресло к выходу. — Пройдем в зал, нам есть что обсудить. — И неторопливо выплыл из лаборатории.
— Да–да, — Воинов подобрал оружие и последовал за ним.
— Это зал Большого Совета нашей звездной системы, — через плечо пояснил старик землянину, — но мы пройдем в гостиную, там будет удобно вести разговор, и вы сможете подкрепиться.
Офицер молча шел следом, соображая что к чему. Чего‑то не хватало, для завершения картины, а в ощущениях появилась непонятная узнаваемость незнакомых вещей. Все прояснилось, как только они пересекли порог гостиной, — маленького уютного мирка, где, очевидно, собирались за «чашкой чая» облеченные властью мужи. Почти всю противоположную стену занимало панно с морским пейзажем. Голография давала полную иллюзию распахнутого окна, со всеми звуками и запахами, даже легкое дуновение теплого ветерка присутствовало в комнате. Небольшие выгнутые пуфы кучковались около приземистых столиков радужной расцветки, расставленных вдоль стен. Возле каждого из них виднелась панель продуктопровода с маленьким экранчиком монитора. Теперь Андрей понял, что же его так смущало в ощущениях, — он свободно читал надписи, и при этом понимал их смысл. Мало того, читая названия напитков, он неожиданно чувствовал их вкус, хотя откуда он мог его знать? Значит….
— Вы вложили матрицу своего языка мне в подсознание? — тихо спросил он старца. Тот не удивился его вопросу.
— Все несколько иначе, но, по сути, верно, — кивнул тот. — Я слишком стар для подобной операции, а мне нужно, чтобы вы понимали все, что я скажу. К тому же это совершенно безопасная процедура.
— А как же я отличу свое восприятие и язык от навязанных таким образом? Я ведь даже ощущаю….
— Не волнуйтесь, юноша, — усмехнулся старик, — матрица самоликвидируется, как только вы услышите хотя бы одно слово на родном языке, оно будет ключом.
— То есть, все то, что я узнаю….
— Трансформируется в ваши языковые понятия.
— И ваш язык я забуду, так?
