У Абры на глаза навернулись слезы. Она знала, что та имеет в виду. Девушка посмотрела на мать и увидела себя.
Сьюзен вздохнула:
— Я понимаю, просить у тебя прощения — это чересчур, но подумала, что ты имеешь право знать. — Она поднялась: — Спасибо, что выслушали меня. — Она направилась к входной двери.
Абра сразу вскочила. Снова подступили слезы.
— Я знаю, вам было нелегко прийти сюда, Сьюзен.
Женщина помолчала:
— Я не думала, что смогу, но пастор Зик настаивал. — Она открыла дверь: — Я скоро уезжаю.
Для Абры это было новым потрясением — она только что нашла свою мать, чтобы больше никогда ее не видеть? Абра почувствовала руки Джошуа на своих плечах.
— И куда вы поедете?
Сьюзен пожала плечами:
— Куда-нибудь, где смогу начать все сначала.
Абра вспомнила ту ночь, когда Джошуа привез ее в Хейвен. Папа стоял на мосту. Казалось, что он ждал ее на этом месте все время, что она отсутствовала. Когда она вышла из грузовика, он встретил ее на середине моста и обнял. Он простил ее еще до ее исповеди. И никогда не переставал ее любить. Она подумала о Джошуа, как долго он ждал, пока она вырастет, как многое ей простил. Все в городе знали, что папа любит Сьюзен. Они только не понимали, как сильно.
А Сьюзен казалась такой потерянной. Она вышла за дверь.
Абра услышала голос Господа. Выбор был за ней. И всегда был за ней. Она вышла из дома.
— Сьюзен, подождите. — Абра пошла за ней, моля Господа помочь ей найти подходящие слова. Она нагнала Сьюзен на полпути к дороге. Тогда Сьюзен повернулась к ней, а Абра взяла ее за руки: — Я вас прощаю.
— Спасибо. — Женщина осторожно пожала ее руки.
— Не уезжайте.
Плечи Сьюзен поникли.
— Я должна…
— Но вы уже начали все сначала. Вам не нужно делать это еще раз, Сьюзен.
Сьюзен немного постояла, размышляя над ее словами, и высвободила свои руки:
— Я рада, что узнала тебя. Ты замечательная молодая женщина. — На ее глазах выступили слезы. — Прощай, Абра. — Она обошла свой старый «шевроле» и села за руль.
Абра умоляюще посмотрела на Джошуа. Он покачал головой, но подошел и встал рядом. Абра еще надеялась, но Сьюзен уехала, не оглянувшись.
— Теперь я хотя бы знаю, — сказала Абра.
Джошуа встал у нее за спиной, обнял и потерся подбородком о ее макушку.
Абра почувствовала, как отпускает ее тяжесть прошлого, как слетает вся шелуха. Джошуа все знает о ней. Он знает, что с детства в ней поселились гнев, упрямство, самомнение. Но все равно ее любил. Что же ее изменило? «Теперь в тебе живет Господь, — сказал ей папа, когда они рассказали ему, как Джошуа крестил ее в парке Риверфронт. — Ты стало Его храмом». Она даже не понимала, что происходит, а Святой Дух уже начал ее менять. Как иначе можно объяснить, что прощение смогло за несколько минут омыть целую жизнь ненависти?
Абра выдохнула:
— Господь никогда не перестанет меня удивлять.
Джошуа оставил ее и направился в дом:
— Нужно позвонить Джеку, чтобы он знал, что дом не сгорел дотла и ты не в больнице.
Больница.
Доктор Рубинштейн.
Ребенок!
— Джошуа… Когда закончишь разговор, я хочу кое-что тебе сообщить.
* * *
Зик сразу догадался по возбужденному голосу Джошуа, какую новость он хочет сообщить.
— Значит, я стану дедушкой.
— Да, сэр. Через пять-шесть месяцев. Точнее узнаем в среду после визита к доктору Рубинштейну. — Зик слышал, что Абра что-то сказала. Джошуа рассмеялся. — Абра уже говорит о том, что одну из спален нужно перекрасить. В зеленый или персиковый, чтобы подошло и для мальчика, и для девочки. А завтра она отправляется за детской кроваткой.
— Это правильно, нужно готовиться заранее.
— Кстати, о подготовке. К нам заходила Сьюзен Уэллс. Отгадай зачем?
Слава Богу.
— Она сообщила Абре, что она ее мать, — сказал Зик.
— Да, именно. — Тон Джошуа изменился. — У меня все утро было нехорошее предчувствие, и я позвонил домой. Абра не отвечала, тогда я примчался и обнаружил их в гостиной, я сразу определил присутствие дьявола, готового к пиршеству. Это была не моя битва, но я молился.
— Как Абра приняла новость?
— Она потрясена и сначала была готова взорваться, потом плакала, пока Сьюзен рассказывала свою историю. Не думаю, что кто-то из них ожидал, что Абра простит мать, но она простила.
