– Если хочешь знать, у нас давно отношения, – гордо объявила Полечка. – Если бы ты не вмешалась, свадьба состоялась бы еще в прошлом году.
– Что? – Я все-таки решила без приглашения усесться в кресло.
Нет, новость я восприняла совершенно безболезненно, просто эту информацию необходимо было переварить.
– Что слышала, – совсем грубо отозвалась она. – У нас роман уже три года, понятно?
– Но…
– Вот тебе и но! – перебила она, а я не могла отвести изумленного взгляда от ее раскрасневшегося лица. – Не ожидала, да? Водички, может, принести? Хотя лучше забирай свое вино и иди, куда шла.
Полечка всегда представлялась мне тихим ангелом, тургеневской девушкой, чей кроткий нрав, застенчиво подрагивающий высокий голос, немного затравленный взгляд, нежный румянец и легкая походка сводили бы мужчин с ума пару сотен лет назад, но в обстановке беспринципной московской круговерти были совсем не к месту. Я не могла себе представить, что она способна повысить голос, накричать на кого-то, оскорбить, отобрать. И вот пожалуйста.
– Конечно, он мне изменял, почти всегда, – усмехнулась она. – Но я же не дурочка, чтобы рвать из-за этого отношения. Во-первых, возвращался-то он всегда ко мне, во-вторых, всем известно, что у мужчин полигамная природа.
– А в-третьих, это позиция лохушки и дурочки, – не выдержала я. – Все эти сказки о полигамной природе мужчин придумали неуверенные в себе инфантильные личности, которые не умеют любить и взрослеть. Которым для того, чтобы почувствовать себя мужиком, надо собрать коллекцию похотливых вагин. Раз меня хотят, значит, я существую, как-то так. А женщины, тоже неуверенные в себе, потакают этим моральным уродам. Раз он ко мне вернулся, значит, наверное, любит, и потом куда ж я без него.
Сама не ожидала от себя столь пространной проповеди, в которой не было никакого смысла. И Полечку мое выступление явно не обрадовало, у нее было такое лицо, словно она без закуски выпила стакан абсента. У нее была тонкая нежная кожа, обладательницам которой плохо удается психологический камуфляж – некрасивые свекольные пятна проступили сквозь тонкий слой пудры.
– Знаешь, на твоем месте мне бы тоже было обидно его потерять, – кое-как она взяла себя в руки. – Хотя непонятно, на что ты рассчитывала. Он даже ничего тебе не подарил. Вот в прошлом году он на два месяца ушел к одной модельке, так вот – ей достался и новенький «Ниссан», и отпуск на яхте в Сардинии, я уже промолчу о тряпочках и цацках.
– Поля, бедная, кто же так замусорил тебе мозги?! Откуда в тебе взялась вся эта мерзость?
Я не могла поверить своим ушам. Нет, я, конечно, теоретически знала, что такие женщины существуют, просто в моем окружении их не было. Не то чтобы я их презирала, скорее считала иным биологическим видом, для меня непостижимым. Это они после первого свидания обзванивают подруг, чтобы с гордостью сообщить им марку машины воздыхателя. «Познакомилась с таким мужиком, у него „БМВ“-семерка!» Как будто бы от цены автомобиля напрямую зависит качество оргазма. Это они, проходя мимо витрины мехового магазина, скромно рассматривают носки собственных туфель и, очаровательно закусив нижнюю губу, сетуют на приближающуюся зиму. Это им важно получить на помолвку классическое кольцо с брильянтом, это они вытягивают шею, когда в ресторане их спутник достает кошелек – надо же рассмотреть, есть ли у него платиновая кредитка AmEx. Это они измеряют любовь буйными букетами и золотыми браслетами, это они искренне считают, что за каждую измену им положена новая шубка, это они собираются стайками на террасах престижных ресторанов, чтобы зомбировать себе подобных – мужчины полигамны, мужчины полигамны… Это они создали религию, в которой мужчина – бог, женщина – аксессуар, а секс – не ураган, не радуга, не сумасшествие, а всего лишь разменная монета. Это они начинают колоть ботокс в двадцать пять, а в тридцать пять уже делают первую подтяжку век – потому что боятся, что чужая разменная монета окажется более весомой на фондовом рынке. Это от них мужья сваливают к грудастым стриптизеркам, вертлявым студенткам или их же более молодым копиям. А они в лучшем случае подсаживаются на дорогой шоколад и платный секс с мальчиками из стрип-шоу, а в худшем – уныло киряют в модных кафе второго эшелона, в бессмысленной надежде, что в полумраке бара их шея выглядит свежей, а взгляд – легкомысленным.
