– Конечно, – поспешила заверить я.
– Просто я как раз только вчера вечером сидела на одном сайте по пластической хирургии. Общалась с девчонками в форуме. Я еще никогда не делала операций, и мне так страшно. С другой стороны – все ведь делают, и ничего!
– Хочешь честно? – улыбнулась я.
– Ну!
– И не вздумай ничего в себе менять! – горячо заверила я. – Без всякой лести могу сказать, что ты самая красивая женщина из всех, кого я встречала. С огромным отрывом.
– Спасибо, – вздернула бровь Сабина. Она принимала комплименты с достоинством уверенной в себе женщины. – Нет, я ничего не хотела бы менять, просто. А может быть, поужинаем? Кажется, мне нужна твоя консультация.
У Сабины оказался маневренный ярко-красный джипик, на котором она ловко лавировала в московских пробках. У нее был мужской стиль вождения – спокойно, уверенно, быстро. Мы слушали радио и болтали о пустяках, и она была легкой, как шампанское, и через четверть часа мне казалось, что мы знакомы много лет. Она рассказала, что пару лет назад ее угораздило завести роман с продюсером – влюбилась, дурочка, а потом чувства схлынули, захотелось на волю, а он переключился в семейный режим, и когда понял, что в золотой клетке расшатаны прутья, начал вставлять ей палки в колеса. С подленькой улыбочкой – и как она раньше не разглядела в нем этой мелочности? – потрясает перед носом контрактом, который она когда-то подписывала не глядя, будучи уверенной, что любимый не обманет. Грозится оставить без копейки, так что половина ее жизни проходит в круговерти скучнейших судебных заседаний. Я в свою очередь впервые озвучила кому-то историю о том, как мой мужчина – пусть нелюбимый, пусть временный, но все-таки мой, изменил мне с моей же малолетней сестрой. Впервые говорила об этом вслух и сама удивилась, насколько же это тяжело.
В ресторан мы прибыли почти подругами.
Ресторан выбрала Сабина – это было милое заведение, что-то среднее между гостеприимной квартирой и закрытым клубом. Охраннику на входе она показала серебристый ключик, так выглядела членская карточка.
– Рекомендую спагетти фрутто ди маре, – сказала она, когда мы уселись за столик, отгороженный от чужих глаз смутно-розовым покрывалом из органзы. – Здешний повар просто маньяк. Он не приемлет никаких норм и правил, гениальный самоучка. Правда, все это жутко калорийно, зато ничего вкуснее я никогда в жизни не пробовала.
Сама она заказала салат из креветок и молодых осьминожек, рыбный крем-суп и тирамису. У субтильной Сабины оказался аппетит борца сумо.
Впрочем, как только нам принесли еду, я поняла, что готова продать если уж не душу, то как минимум пять лет жизни за заветный серебряный ключик, всегда посмеивающаяся над обжорами и гурманами, я впервые поняла, насколько чувственной бывает пища. Может быть, повар и не учился в кулинарных школах, но он точно был знаком с основами темной магии. Едва кончик моего языка ощутил солоновато-пряный вкус устричного соуса, как теплый шар скользнул вниз по позвоночному столбу, замер в области копчика, сладко завибрировал, и я вдруг осознала, что за все чувственные удовольствия на свете отвечают одни и те же мозговые клеточки. Просто не так уж часто нам доводится встретиться с едой, которую можно уравнять в правах с умелой лаской опытной мужской руки или освежающими объятиями южного моря.
– Вижу, ты оценила, – довольно улыбнулась Сабина. – Я не случайно привела тебя именно сюда. Еда такого уровня священна. Ты ее не просто пожираешь, ты как будто занимаешься с ней сексом.
– Не поверишь, но я только что именно об этом подумала. Оргазм я, видимо, оттяну до десерта.
– Просто такая еда. Может быть, прозвучит смешно, но она… сближает. Мы как будто бы не просто едим, а совершаем обряд. Черт, как-то это слишком по-сектантски прозвучало. Наверное, я просто нервничаю и в глубине души жалею, что все это затеяла. Я тебя совсем не знаю, а вдруг ты продашь мою историю желтой прессе?
– Не говори глупости, – я накрыла ее руку своей. – Могу поклясться на твоем тирамису. Ты ведь хотела поговорить об имплантатах, так? Никак не можешь решить, нужно ли тебе увеличивать грудь?
