– Господи, да вот же он! – Она так обрадовалась, будто муж на год уезжал в командировку, а теперь вдруг вернулся.
Катыков и в самом деле шел к ним. Вид у него был странный. Он смотрел на Надю так, словно видел ее в первый раз. На нем был тонкий серый свитер из кашемира, несмотря на духоту. Его, похоже, знобило от волнения.
– Что с ней? – требовательно спросил Катыков. – Врача нашли?
– Я врач, – сказала сидящая рядом с Надей Анна Васильевна. – Правда, терапевт, но… Мы сделали все, что могли.
– И что с ней?
– Истерика.
– А это что? – Катыков каким-то образом углядел красную полосу на беззащитной Надиной шее. – Она что, пыталась…
– Молчите, – Алексей положил руку ему на плечо и крепко сжал. – Только ваших комментариев ей сейчас не хватает!
– Но я…
И вдруг откуда-то сверху раздался отчаянный крик:
– А-а-а!!!
«Этот день я никогда не забуду, – подумал Леонидов. У него появилось дурное предчувствие. – Кажется, это то, чего я ждал».
– Помогите!!! – гремело сверху. – А-а-а!!! Сюда!!!
Кричал мужчина, точнее, орал. Его отчаянный крик гулкое эхо разносило по всему терминалу. Истомившиеся от долгого сидения в душном помещении люди, даже те, что дремали, вздрагивали и напряженно прислушивались. Сонное оцепенение постепенно развеивалось. Некоторые даже вскочили, чтобы разглядеть: кто это так отчаянно кричит?
– А-а-а!!!
– Что же вы? – накинулась на Леонидова Анна Васильевна. – Вы же полицейский! Бегите! Это на втором этаже!
– Ах да… – словно очнулся он. – Бегу…
«Но я русский мент, – думал Алексей, перепрыгивая через ступеньки. – А это Италия. Точнее, аэропорт… Что я могу?»
На самом верху лестницы он столкнулся с перепуганным толстяком, от которого разило спиртным. Алексей буквально врезался головой в объемный живот, отчего мужчина начал оседать с выпученными глазами, хрипя:
– Убили…
– Да все в порядке! Дыхание у вас перехватило! Сейчас пройдет! – Алексей попытался его подхватить, но удержать такую махину не смог. Мужчина сел на пол и вновь простонал:
– Убили…
– Да живы вы! Живы! Слышите? Эй! Все в порядке!
– Да не меня убили… Там, – он глазами указал на распахнутую дверь в мужской туалет.
– Что ты как баба! – разозлился Алексей. – Перепил, что ли?
– Там… труп… Кровищи!
Алексей тут же оставил толстяка и метнулся в мужской туалет. На пороге он замер, подумав: «Хорошо, что я пришел первым. Еще до прихода их полиции».
Зрелище было не для слабонервных.
Первым делом он глянул на часы и машинально отметил: тринадцать сорок семь. По местному времени. От этой печки и надо плясать. Меньше часа назад они уводили из соседнего женского клозета Наденьку, и никакого трупа здесь еще не было. Никто не орал как сумасшедший, и Леонидов видел, как отсюда, из помещения, буквально залитого теперь кровью, выходил мужчина. Значит, прошло меньше часа. А точнее, минут сорок. Или даже меньше.
Он жадно стал осматривать место происшествия, стараясь не упустить ни единой детали. Не понятно, убийство это или несчастный случай. А они постараются списать труп русского туриста на несчастный случай. Благо есть повод.
На полу в мужском туалете лежал Геннадий Михайлович Мануков. Еще каких-нибудь сорок минут назад он, живой-здоровый, попивал за столиком в кафе элитный коньяк и рассказывал товарищам по несчастью, как он пытается разрулить проблему с задержкой рейса.
«Завтра у меня начнется новая жизнь», – вспомнил Алексей. И еще одно: «К понедельнику либо ишак издохнет, либо падишах помрет».
Мануков оказался прав: умер падишах. То есть он сам. Себя же Алексей мысленно обозвал ослом. Ему и в голову не приходило, что следующая жертва – Мануков! Да, Геннадий Михайлович был неприятным человеком, но разве за это убивают? Когда Алексей в последний раз с ним беседовал, он никого не опасался, разве что первой жены, Элины…
«Стоп!» – мысленно сказал Леонидов. Он вспомнил, как Катыкова с взволнованным лицом спускалась со второго этажа. Неужели?!
Да, непруха так непруха. Для Манукова. Если бы не пожары вокруг столицы, не смог, если бы Москва сегодня принимала, Геннадий Михайлович сидел бы сейчас в самолете в удобном кресле, а не лежал бы с проломленным черепом на холодном полу клозета в крохотном итальянском аэропорту. И до столицы, а следовательно, до новой жизни, о которой он говорил, уже было бы рукой подать. Но – не случилось. Столичные аэропорты отказались пускать Манукова в новую жизнь. Теперь, так же как и его жена Людмила, он полетит в Москву в багажном отсеке, а не в бизнес-классе. Бедная Надя! Сначала мать, потом отец!
