Потеря Москвы не означает потерю России. Я считаю своим долгом спасти мою армию от уничтожения, сберечь ее жизненные силы и быть уверенным в неизбежном поражении неприятеля, даже если для этого придется оставить Москву. Поэтому мои намерения: отступить через Москву по Рязанской дороге.
«Мы пошли тем же путем», — сказал Сталин, что было малость неточно. Вне сомнения, это будет долгий и трудный путь. Но с этим врагом — тут он процитировал несколько типичных немецких высказываний о русских унтерменшей[13] — не может быть никаких соглашений. Мир придет только вместе с победой.
Глава 2
Непродуманный крестовый поход
«Щепоть осторожности стоит фунта опыта».
Немецкая пословица
I
Вечером 16 сентября 1941 года три итальянских скоростных океанских лайнера выскользнули из гавани Таранто. На борту находились свежие войска и вооружение для армий «оси»[14] в Северной Африке. Кораблям предстоял пятисотмильный переход, прежде чем они войдут в безопасный порт Триполи.
Отплытие лайнеров засекла британская субмарина — она наблюдала за портом Таранто. Информация была немедленно передана в штаб ВМС на Мальте. Ранним утром 17 сентября подводная лодка «Приверженец», успешно миновав эсминцы охранения, пустила на дно два из этих транспортников. Союзники еще раз жестоко указали Роммелю на его просчеты на средиземноморских путях снабжения.
Для осени 1941 года это был рядовой случай — еще один в череде подобных, но для адмирала Вейхольда, представителя Берлина при итальянском Штабе ВМС в Риме, это была та самая пресловутая соломинка, переломившая хребет верблюду. Морские потери начали превышать все мыслимые пределы, однако начальство адмирала не хотело либо же не могло предпринять никаких мер по исправлению ситуации. В отчаянной попытке добиться хоть какого-то ответа Вейхольд подправил статистику потерь, добавил свои комментарии и отослал меморандум Верховному командованию ВМС (Oberkommando der Kriegsmarine, или ОКМ). Доклад лег на стол гроссадмиралу Редеру утром в среду, 24 сентября. Более подходящего момента было не найти — на следующий день Редер должен был присутствовать на совещании высших военачальников рейха. Совещание назначил исполняющий обязанности фюрера Геринг с тем, чтобы определиться с дальнейшей немецкой стратегией.
Совещание проходило в Каринхалле, резиденции Геринга, в Восточной Германии. Рейхсмаршал явно наслаждался своим положением верховного главнокомандующего и не собирался встречаться со своими коллегами на условиях, которые бы предложили они. В плане психологического преимущества перед остальными высшими руководителями баронская роскошь Каринхалла и огромное собрание сокровищ, награбленных со всей Европы, должны были работать на Геринга.
Утром 25 сентября руководство рейха прибыло на аэродром в десяти милях от поместья. Дорога к Каринхаллу шла через лес, по берегу маленького озера Вукерзее. Йодль и Паулюс представляли ОКВ, Браухич и Гальдер — ОКХ, Редер — флот, ВВС — заместитель Геринга Ганс Ешоннек. Также присутствовал министр вооружений доктор Тодт. В приемной Геринга, где все стены в буквальном смысле слова были покрыты картинами, им подали кофе, препроводили в обеденный зал, где должно было состояться совещание.
Несмотря на то, что практически все присутствующие имели друг к другу определенные счеты, общая атмосфера, царившая на совещании, была достаточно «рабочей». Гальдер с присущей ему жесткостью позже записал в своем дневнике, что «настрой совещания был более повернут в сторону первостепенных задач, нежели на то, что окружало совещавшихся». Но Гальдер всегда был кем-то вроде иностранца по отношению к настоящему рейху, воплощение которого, включавшее в себя феодализм, вульгарность nouveau riche[15] и техническое совершенство, достигло своего пика именно в Каринхалле. Снаружи Каринхалла покой совещавшихся охраняла эсэсовская стража, расположенная среди прудов, на которых в изобилии цвели кувшинки.
Совещание открыл Браухич, зачитав доклад, подготовленный Гальдером, о текущей ситуации на Восточном фронте. У Гальдера любой доклад отличался тщательностью и проработанными деталями, но в данном случае суть доклада была проста: СССР поражения не признал и вряд ли признает до тех пор, пока у него есть армия и промышленная база на Востоке, но, что касается возможностей Советского Союза произвести наступление, то их практически не было и на протяжении всего 1942 года не будет. Исходя из этого Гальдер заключал, что конечной цели плана «Барбаросса» — выходу на линию Архангельск — Астрахань — мало что препятствовало, также, как и покорению Кавказа, весной-летом 1942 года имеющимися в распоряжении силами. В данных условиях представляется возможным отвести с Восточного фронта некоторое количество воздушных и бронетанковых соединений на зимний период, а может даже, и постоянно.
