Дом стоял на отшибе у реки. Отсюда хорошо просматривались ее петляющая лента, обрывистый берег на той стороне, одинокие рыбачьи лодчонки.
Заходи, только осторожнее по лестнице, тут у нас света нет. Отец уже лет двести обещает его провести, но его обещаниям давно никто не верит. Ощущение теплоты и сухости, запах дерева. Уют, покой, легкое дребезжание стекла под порывами ветра. Сверху, из темноты, откуда-то от далекой крыши доносился мелодичный свист, а временами скрежет скверно закрепленной дранки.
В доме все сделано без единого гвоздя. В том числе и эта лестница. Между прочим, мастер, который ее делал, умер более шести веков назад! Отец рассказывал мне, что он по отцовской линии восходил к шумерским богам. Да-да, сказала она, мучительно пытаясь не упасть на этом чуде плотницкого искусства. Узкая юбка и высоченные каблуки упорно сопротивлялись всякому движению вперед.
Наконец они выбрались на второй этаж.
Вот здесь живет мать, но ее, судя по всему, сейчас в доме нет. Она не каждый день бывает, не любит ходить через Перевал. После этого чувствует себя страшно утомленной. А вот это мои комнаты. Там, наверху, отцовская часть, и мы туда без особой нужды не входим. Будешь пить кофе?
Да, сказала она, с несколько брезгливым любопытством осматривая это новое для нее место. Здесь было интересно, книги, штуки разные. Это называется секстант? Ответа она не получила. Патрокл сосредоточенно молол кофе. Старинные карты на деревянных стенах. Макеты триаконторов и пентеконторов, биремов и триер. Дряхлая нелепая мебель первой трети двадцатого века, множество книг, причем весьма старых. В общем, вполне терпимо, если бы здесь не было так дико, так страшно грязно! Пыль покрывала вещи ровным серебристым слоем. Через вытянутые узкие окна с некоторым трудом можно было увидеть окружающий мир, но в большей их части брезжил только неясный свет, заставляя испытывать одновременно сонливость и смутную тревогу. Будто во сне или преддверии сна. За единственным чистым окном виднелся дуб, а за ним синевато-черное низкое небо.
Садись, сказал он и указал на низкую широкую кровать. Здесь более или менее чисто. Это моя кровать. Здесь мы будем пить кофе и есть вот эти орехи. Я их привез из-за Перевала. Это, может быть, не слишком вкусно, но очень бодрит. Ты перестанешь хотеть спать и расскажешь мне о себе.
Джанет присела на краешек кровати. Ногам в туфлях на высоком каблуке было страшно неудобно. Так не годится, сказал он, стал на колени, взял ее ноги за лодыжки, погладил, бережно и осторожно снял туфли. Когда он убрал руки, встал с колен и сел рядом, ее ноги еще хранили воспоминание о его крепких и нежных ладонях.
Пей, это очень вкусно. Нет, не так. Сначала возьми в рот орех и разжуй его, потом пригуби кофе и смешай во рту с орехом. Сразу будет не очень, горьковато, и может немного онеметь язык, но потом очень хорошо. И это немного будет тебя возбуждать. Возбуждать, сказала она низким голосом, наклонив голову. Ей было очень хорошо, она и так была возбуждена сверх всякой меры, но ей доставляло острое наслаждение повиноваться ему. Юноше, которому она еще ни разу не сказала “ты”. Он положил ей в рот орех и погладил тыльной стороной ладони лоб. Ее горло моментально стало сухим, а кожа ладоней влажной. Потом он поднес ей маленькую чашку кофе, и она заставила себя сделать несколько глоточков. Это было действительно очень вкусно.
Какое-то время они просто сидели так, улыбаясь друг другу, отпивая крохотными глотками обжигающий кофе, размалывая зубами хрупкие пористые орехи, оставляющие во рту странный привкус, терпкость и жжение. Ветер свистел по-прежнему, дом не стоял на месте, но будто немного дрейфовал вдогонку за уходящим солнцем, пытаясь напитаться им в преддверии долгой и снежной зимы. Внезапно ее мысли убежали от того, что происходило сейчас, хотя еще секунду назад это показалось бы ей невозможным. Но кофе заполнял пустоты души, а покой и тишина давали пищу уму. Восприятие поплыло, ей стало немного зябко и одновременно смешно.
А теперь пора, сказал он внезапно, давай. Расскажи о себе. Кто ты? Вспомни и расскажи. Джанет прочистила горло и попыталась было произнести то, что послушно пришло ей на ум. Там были приблизительно такие фразы.
