– Где вы работаете, товарищ Калинина? – спросил он, принимая более официальный тон, в надежде, что это успокоит ее. Она и ответила в сугубо официальном тоне:
– Я работаю в Научно-исследовательском институте органической химии.
– Переводчицей?
– Да, переводчицей.
– А где вы обычно работаете?
– Как правило, дома. Я прихожу в институт за текстами, но основную часть работы делаю дома. У меня там собрана неплохая библиотека.
– Вам повезло.
– Какое уж тут везение! Я восемь лет ее собирала.
– Вы также работаете переводчицей и у иностранных бизнесменов?
– Время от времени, по просьбе Торгово-промышленной палаты СССР.
– Как часто?
– По-разному. Иногда по нескольку дней в неделю, иногда раз в месяц.
– Что, иностранцы, с которыми вы работаете, по большей части из химической промышленности?
– Вовсе нет. Переводческая работа не обязательно связана с техникой. Вот и сейчас я; например, работаю с фирмой, которая хочет продать нам обувь.
– Как называется эта фирма?
– «Юнайтед шу». Американская компания.
– А с кем из этой фирмы вы работаете?
– С их начальником отдела по торговле с другими странами и его помощником.
– Как их зовут?
– Начальника – Рональд Джеймс, а помощника – Джеф Миллингтон.
– Когда в последний раз вы виделись с кем-либо из них?
– На прошлой неделе. Они приехали и уехали. Должны вернуться через месяц.
– Они чего-нибудь добились здесь?
– Ничего. Как вам известно, наш народ не может себе позволить носить иностранную обувь. «Скандал! Какой скандал – мы вынуждены покупать обувь за границей! Купите лучше что-нибудь у нас, – вот что обычно говорят в наших торговых организациях иностранцам. – Вот тогда мы и станем обсуждать закупки вашей обуви». Ну, а что у нас есть дельного предложить иностранной фирме? Ничего. Совершенно ничего! Вот уж действительно скандал, но так оно и есть.
Он удивился такому напору.
– Похоже, вы принимаете свои дела с бизнесменами слишком близко к сердцу, – промолвил он.
Она только фыркнула:
– Я принимаю близко к сердцу собственную обувь – вот и все тут.
Она села боком на стуле и выставила один сапог так, чтобы ему было видно.
– Я сломала каблук на нашем социалистическом тротуаре, здесь рядом, на улице Кирова. Наши тротуары ремонтируются безобразно.
– Но ведь и климат-то у нас какой неравномерный – то мороз, то жара!
– Ерунда. Я работала целый год в нашем консульстве в Канаде, где климат ничуть не лучше нашего. Так тротуары там не проваливаются, смею вас уверить.
Чантурия решительно воспротивился дальнейшему обсуждению порядков на Западе.
– Как вы оказались в кооперативном кафе «Зайди – попробуй» прошлой ночью?
– Меня привел туда двоюродный брат. Его приятель, Стонов, праздновал там свой день рождения и захотел, чтобы и я пришла.
– Ну, а раз, как вы сказали, Стонов не относится к вашим друзьям, почему же он пожелал увидеть вас в тот вечер?
– Не знаю.
– Его приглашение как-то связано с вашей дружбой с Максимом Николаевичем Градским?
Она посмотрела ему прямо в глаза:
– Не знаю.
– Как давно вы знаете Максима Николаевича?
– Около года.
– Хорошо. Расскажите, что вы видели в кафе.
Она вкратце рассказала о происшедшем и, как он знал теперь от других, рассказала довольно точно.
– Нападавшие действовали очень целенаправленно, – добавила она, – как при военной операции.
– А вам доводилось видеть военные операции?
– Конечно, нет. Это просто образное сравнение. Если что-то выводит вас из равновесия, то просто говорят, что против вас действовали целенаправленно. Методично.
– А того человека, которого убили, вы видели прежде?
– Нет, не видела.
– Что-нибудь в нем запомнилось вам?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Безусловно, он иностранец…
– Вы уверены?
– Да, конечно.
– А что за иностранец, откуда?
– Не немец – я не уловила у него немецкого акцента. По-русски говорил очень прилично, но, по-моему, его родной язык – английский. У него английский акцент – как-то мягко у него получался звук «юс». Но я все же близко к нему не подходила и не прислушивалась.
– А что он говорил, вы не слышали?
– Только заказы официанту.
– Как он вел себя с официантом?
– Что вы имеете в виду?
– Не было ли в его поведении чего-то странного? Чего-то такого, что заставило бы вас подумать, что он из такой-то или такой-то страны?
