Мы ещё толком поесть не успели, когда от окопа к окопу полетела команда готовиться к бою.
— Без команды не стрелять! — дополнительно предавалось от бойца к бойцу. — Не высовываться!
Унтер-офицер и ефрейтор поспешно спустились в овражек к грузовику, а я перебрался к настилу блиндажа, улёгся рядом и посильнее опустил на лицо козырёк кепи. На дорогу из леса выехал конный разъезд джунгар. Лошадки были низкорослыми, но бежали ходко, тройка кавалеристов споро достигла низа лощины и переправилась через речушку по автомобильному мосту, сразу за которым дорога начинала забирать в сторону, огибая кручу.
Один из дозорных время от времени оглядывал окрестности в бинокль, должно быть, именно он и заметил что-то подозрительное. Кавалеристы вмиг развернулись и во всю прыть поскакали обратно, вдогонку защёлкали винтовочные выстрелы. Одна лошадка споткнулась и кувыркнулась через голову, на спине другой безвольно обмяк поймавший спиной пулю кавалерист, и тогда, помимо снайперов, по последнему из беглецов начали палить все кому не лень. Даже пулемёт с фланга, где расположились пехотинцы, длинной очередью протарахтел.
И снова заорали:
— Не стрелять! Без команды не стрелять! — но было уже поздно. Едва ли головной дозор состоял всего лишь из трёх человек, а значит, разведчики противника получили определённое представление о расположении наших позиций.
И вот что теперь они станут делать?
Я полежал ещё немного, потом отполз от опушки и вернулся к брёвнышку. Только взял миску, и предчувствием недоброго резануло нервы ясновидение, а миг спустя посреди чистого неба из ниоткуда возникло звено нихонских штурмовиков!
Выйдя на дистанцию кинжального огня, вражеские операторы перестали удерживать оптические иллюзии и звуковые экраны, вот самолёты с красными кругами на крыльях и проявились одномоментно во всей своей смертоносной стремительности. Высота — метров сто, даже головы пилотов за стеклянными фонарями кабин видны!
По ушам ударил гул авиационных двигателей, кто-то крикнул:
— Возду… — Но окончание предупреждения уже потерялось в треске пулемётов и вое авиабомб.
Сбегая в овражек, я споткнулся и кувыркнулся через плечо, вскочил и сиганул под накат блиндажа. Тут же загрохотали взрывы, задрожала под ногами земля. Унтер с ефрейтором, наплевав на опасность словить осколок или пулю, забрались в кузов, но самолёты уже промчались над пригорком, унеслись дальше, скрылись из виду за деревьями.
По штурмовикам и выстрелить никто не успел, а вот они прошлись по опушке шестью пулемётами, ещё и отбомбились — к счастью, не слишком точно. Воронками оказался испещрён преимущественно косогор, в непосредственной близости от наших позиций легло не так уж много смертоносных гостинцев с неба, да ещё какая-то их часть рванула дальше в лесу.
И даже так кого-то зацепило, мимо овражка пробежали бойцы с носилками. Они унесли раненого к госпитальной палатке и снова вернулись на опушку, но на этот раз уже без всякой спешки. И так же неспешно потащили в лес безжизненное тело.
Варлам дрожащими руками принялся сворачивать самокрутку, но табак всё просыпался и просыпался. Пуля не выдержал и вытянул из кармана мятую коробку папирос, сунул одну наводчику, и они закурили. Меня и самого потряхивало — очень уж внезапно всё произошло. И что самое поганое — даже непонятно, как на такую тактику реагировать!
Прибежал прапорщик, спустился в овражек и с облегчением перевёл дух.
— Все целы? Вот и хорошо.
— Остальные как? — поинтересовался я.
— В разведвзводе пулемётчика контузило, а так обошлось, — сообщил Глеб Аспид. — Слушайте сюда: до особого распоряжения работать будете исключительно по воздушным целям. Линь, из оврага не подниматься. Ясно?
— Так точно!
Варлам сплюнул попавшие на язык табачные крошки и с досадой спросил:
— Да как тут работать-то? Нихонцев до последнего видно не было! Мы даже прицелиться не успели!
Прапорщик встопорщил в недоброй улыбке свои песочного цвета усы.
— На этот счёт не переживай. Примем меры. Я с вами останусь, дам отмашку.
Заявление это ничего особо не прояснило, но раз уж выкатывать грузовик из овражка не требовалось, я вооружился лопатой и принялся откапывать не доведённую вчера до ума щель. Моментально разогрелся и упрел, снял куртку и кинул её в кабину.
