Политическая свобода без мощной экономики не может быть настоящей свободой.
— Если мы хотим строить новое общество, — рассуждают передовые индонезийцы, — нам надо поднимать экономику, развивать хозяйство, создавать индустрию.
И вот в Комитете национального планирования нам показывают две стопы одинаково переплетенных книг в мягких обложках. Это восьмилетний план развития экономики Индонезии — многомесячный труд армии экономистов.
В Бандунге на заседании Народного консультативного Совета происходило подробное обсуждение плана. Раздавались голоса в пользу концессий; были предложения использовать так называемый аргентинский способ — отдать нефтяные источники в эксплуатацию иностранцам и доход в этом случае делить пополам.
В здании отеля, где остановились члены Совета, в те дни было особенно оживленно. Люди уходили и приходили с ворохом бумаг, ожесточенно спорили за чашкой кофе, пристраивались на низеньких диванчиках и на ходу делали всякие расчеты и подсчеты, вели до глубокой ночи неторопливые беседы — светились огоньки сигарет. Уже готовили зал для утренних посетителей, а люди продолжали свои споры, высказывали сомнения, выясняли плюсы и минусы.
Совет пошел своей дорогой — важно не сбиться, важно теперь удержаться на ней. Было решено искать средства для выполнения восьмилетки так, чтобы сохранить самостоятельность и независимость страны. Метод делить доходы пополам от новых концессий был отвергнут.
В том же зале, где была конференция 1955 года, состоялось заседание Комитета солидарности стран Азии и Африки. Когда делегаты вошли в зал, они увидели на сцене портрет Лумумбы. Он был изображен во весь рост, словно двигался навстречу делегатам в зал, сжимая кулаки, призывая к борьбе за землю своих предков, за свободу и счастье новых поколений.
А через несколько дней на рабочем собрании маленькая худенькая девочка в белом платьице с распущенными волосами читала стихи о Лумумбе:
Народ, ты силен,
Восстань, народ,
Пришел час расплаты
С поработителями!
Кровь Лумумбы, огонь
Деревень зовут нас к борьбе!
Девочка поднимала лицо вверх, к небу. Ее глаза были широко открыты. Ее ручонки были подняты, сжаты в кулаки.
И когда она закончила читать стихи и побежала бегом за сцену, текстильщики, химики, железнодорожники поднялись со своих мест, возгласами приветствуя борьбу за победу, до полного разгрома угнетателей-колонизаторов.
Календарь стоит на коричневом, отполированном до блеска столе. На листке его — 28 февраля — последний день зимнего месяца.
Сегодня у нас свободное время. Лучше всего в такой день поехать в Богор, насладиться видом ботанического сада, подышать свежим воздухом, полюбоваться причудливыми очертаниями гор.
Через час с небольшим мы уже в Богоре. Нас окружают вековые деревья. Мощные кроны дают надежный приют маленьким косулям, спасают их от палящих лучей солнца и от проливных дождей. Косуль, изящных, одетых в светло-коричневый с белыми пятнышками мех, развелось здесь множество. Не обращая внимания на пешеходов и даже на автомобили, мирно пасутся в парке олени. С вершины огромного дерева одна за другой взлетают летучие мыши.
Все кругом цветет. Стоят изящные, с самыми причудливыми очертаниями и нежной окраской розовые, красные, как кровь, сиреневые, голубые и коричневые орхидеи. Высоко поднимаются зеленые стрелы бамбука. Водоемы украшены плотными листьями, несущими на себе белые, желтые, фиолетовые цветы. Это лотосы. Здесь же крупные листья виктории-регии.
На террасу дома, где мы расположились, входит гость, только что прибывший из Москвы. Желая порадовать нас — а это действительно доставляет нам радость, — он достает последний номер «Правды». С понятным волнением хотим мы узнать, что происходит в Москве, что нового в нашей далекой стране.
Ha одной из страниц заголовок: «Начались полевые работы». Заметка сообщает о том, что на юге приступили к пахоте.
Мы смотрим на окружающую нас природу и улыбаемся: как трудно представить, что где-то сейчас еще бушует вьюга и поля спят под снежным покровом. И в то же время тоска щемит сердце, потому что нет рядом белых берез и не видно могучих елей, надвинувших на себя по самые брови шапки и закутавших свои плечи плотными снежными шалями.
