Да, суровое все ж время. Неужели, и правда, анекдот про Жукова: полковник, к вечеру взять этот город! Сделаешь – дам Героя, генерал-майора и дивизию. Не сделаешь – расстреляю.
– Однако простите, товарищи командиры – Кириллов упорно называл нас, по-старосоветски – вынужден пока вас оставить. Дела – нет, ничего серьезного, просто с особистом вашим переговорить, ненадолго..
Он встал, и вышел из кают-компании. Все молчали.
– Ну что, товарищи – сказал наконец Петрович – поздравляю! Процесс пошел.
– Какой процесс? – не понял Родик, держа в руках "Архипелаг"
– Нашего перехода на "темную сторону Силы" – с точки зрения истинного демократа. На службу, не только телом, но и душой – Красной Империи зла.
– Но как же.. – спросил Родик – формально, мы не..
– А реально? – говорю уже я – сколько еще у нас, автономность? А после – топиться всем? Нет уж – придется нам, гавань искать. И – где?
– Деды наши при Сталине жили – поддержал Сан Саныч – и мы поживем, дай бог!
– Жить, это одно. Служить – другое.
– Слушай, мы все ж не гебешники, а бойцовые морские волчары. Натасканные – чтоб рвать врагов внешних. Которые у державы нашей, хоть империи, хоть дерьмократии – есть всегда. И эту работу надо кому-то делать – в любое время. Возражения, боец?
– Убедил же вас, этот – иезуит!
– Скорее уж, жандарм из бывалых – читал, такими они и были.
После того дня за Кириловым как-то закрепилось прозвище "Жандарм". За глаза – но произносимое с уважением.
От Советского Информбюро 25 августа 1942
На Северо-Западном фронте происходили бои местного значения. На ряде участков наши подразделения отразили атаки пехоты противника. Около населённого пункта В. советские бойцы ворвались в траншеи противника и вели рукопашные бои с гитлеровцами. Наши лётчики сбили в воздушных боях 3 немецких самолёта. Кроме того, огнём зенитной артиллерии сбито 5 немецких транспортных самолётов "Юнкерс-52".
– Боевая тревога!
И – нет больше на лодке отдельных людей. Со своими характерами, памятью, и даже жизнью. Все – как одно целое, на своих постах, стали частями машины, Корабля. Нет людей – есть функции, которые должно выполнять. Даже если в отсек рвется вода, или горит огонь – никто не может бросить и уйти, без доклада и без приказа. Потому что иначе – Корабль может погибнуть. И вместе с ним – все.
Автономке конец, курс на базу лежит,
Тихо лодку в пучине качает.
Спит девятый отсек,спит девятый жилой,
Только вахтенный глаз не смыкает.
Что он думал-гадал? Может дом вспоминал?
Может мать или очи любимой?
Только запах чужой все мечты оборвал:
Из отсека повеяло дымом.
Сообщить бы куда, не уйти никуда –
Здесь в девятом же люди, не боги.
Только пламя ревет, и сильней душу рвет
Перезвон аварийной тревоги.
Кто на вахте стоял, кто услышал сигнал –
По постам боевым разбежались.
А в девятом кто спал, тот наверно устал.
За себя и за лодку боялись.
За "Живучесть борьба",страшно жизнь не дожить,
Ищут парни спасенья в десятом:
Сквозь удары туда прорывается крик:
"Да откройте же сволочи, гады!!!"
Отзывается сердце на каждый удар
Там ведь гибнуть свои же ребята.
Но откроешь им дверь – смерть войдет и сюда,
И седеют от криков в десятом.
Тишина. Нет страшнее такой,
Молча скиньте пилотки живые.
28 парней без вины, без войны.
Жизнь отдали, чтоб жили другие.
Автономке конец, курс на базу лежит,
Тихо лодку в пучине качает.
Спит девятый отсек и он вечно "живой"!
Но об этом никто не узнает.
Обелиск со звездой, растрепало венок,
Молча сопки в тайге расступились.
28 парней здесь лежат в тишине,
Те что лодку спасти умудрились.
Полетят похоронки родных известить,
Что сыны их домой не вернутся.
И никто не узнает как погибли они,
Лишь написано будет – ГЕРОЙСКИ
Вспоминай тот кто пьет, вспоминай кто не пьет,
Молча выпьем за павших героев.
Наш подводный ракетный, наш атомный флот
Отдает честь погибшим героям
Вот только погибать, по справедливости, должны – те, кто по ту сторону. Сколько их там, на "Шеере"? Тысяча сто пятьдесят – по штату. Те кто в нашей истории – расстреляли "Сибиряков". И пусть кто-то, в светлом будущем, брезгливо морщит нос – атомная подлодка с самонаводящимися торпедами, против корабля давно прошедшей войны! Для нас, эта война, куда мы попали – не прошедшая. И мы идем, не меряться силами в честном бою – мы идем убивать. Для того, чтоб будущее было светлым, для того чтобы оно было вообще. Потому что в этом мире, как мы установили опытным путем – ничего не предрешено. Не дай бог – здесь, Сталинград не устоит, и немцы прорвутся! Наших там – никто не жалел. И мы – никого жалеть не будем.
