Зураб Асламбек согласился быть личным представителем Петра Петровича в восточных странах. Руслан и Маша заключили контракт на три года. Барсовы прилетели в Петербург вдвоем. Механику, ожидавшему их в аэропорту, Петр Петрович сказал:
— Снимите систему зажигания и весь электронный узел и отвезите к себе домой. Без нашего ведома никто не должен поднять самолет.
Механик был штатным работником аэродромной службы, слышал о катастрофе, случившейся в горах Болгарии или Турции, но, встретив самолет, понял, что эта была ошибка, и сделал вид, что о приключениях своего патрона и его экипажа ничего не знает. Барсовы на такси поехали домой. Но здесь их ожидал сюрприз, от которого у Елены Ивановны закружилась голова и она чуть не потеряла сознание: охранник, дежуривший в подъезде, преградив им дорогу, сказал:
— Вы здесь не живете.
— Как? — удивился Барсов, а охранник пояснил:
— Эта квартира продана.
— Но позвольте: я хозяин и никому ее не продавал.
— Раньше здесь жил директор какого–то завода, но он с женой и дочерью полетел в Иран или Ирак и там их самолет разбился в горах. Ну, а наследники тут же и продали квартиру со всем имуществом.
Елена Ивановна тихо застонала, схватилась за голову. Барсов ее поддержал и стал успокаивать:
— Леночка, не волнуйся, пожалуйста, тут явно случилось недоразумение и мы все уладим.
И повернулся к охраннику:
— Я хочу встретиться с новым хозяином.
— А этого никак нельзя. Хозяин живет за границей, а в городе у него офис. Где он находится, мы не знаем.
И потом, видя, как женщина все больше бледнеет и теряет силы, добавил:
— Хозяин сменил двери, окна и поставил подъезд на охрану. Тут был майор из милиции и сказал, что новый жилец очень важный человек и чтобы мы близко к его квартире никого не подпускали. Весь этаж будет перестраиваться. Скоро приедут турки, они тут будут работать.
Елене Ивановне и совсем стало плохо, и Петр Петрович повел ее на улицу. Здесь он поймал машину и доставил супругу в ближайшую клинику. Ей сделали укол, и врач, выйдя с Барсовым в коридор, сказал, что у нее высокое давление и сердце работает с перебоями. «Нитевидный пульс, мы дали ей две таблетки панангина».
Вызвали неотложку, и Петр Петрович повез Елену на Поклонную Гору в больницу, что была поблизости от завода. Гладил ее волосы, говорил:
— А еще летчик–испытатель! Ну, квартира, ну, вещи! Да нам сегодня Руслан переведет пять миллионов долларов — купим мы квартиру, да еще и получше. Но я и нашу отниму, а эту богатую сволочь упеку в тюрьму. Ведь он, конечно же, подделал документы и подбил за деньги милицию на эту аферу.
— Но вещи! Там все наши вещи!..
— Ах, Лена! Нашла, о чем печалиться. Да и ему не нужны наши вещи. Я вот сегодня же разыщу его, и мы все уладим. К тебе я пришлю Варвару, а сам пойду к прокурору района. Ты же знаешь, он мой приятель еще с детских лет. В одном дворе росли, в одной школе учились. Уж он–то найдет способ разобраться с мерзавцем. Ох, если бы ты знала, как я ненавижу этих людишек, которые у нас в России вдруг стали богатеями!
Из больницы Барсов поехал на завод. Прежней секретарши в приемной не было, на ее месте сидела молоденькая девица с печатью изумления и немого вопроса на лице. Она поднялась навстречу Барсову, но он, кивнув ей, прошел в кабинет. Здесь у окна стоял с чашкой чая в одной руке и пирожным в другой Андрон Балалайкин.
— Вы… в моем кабинете?
Андрон заметно смутился, не знал, куда поставить чашку, а Барсов сел на свое место и ждал ответа. Но Балалайкин молчал. И как–то странно, по–журавлиному ходил взад–вперед, будто играл чью–то роль и забыл текст. Затем не своим, а каким–то хриплым простуженным голосом залепетал, — и тоже театрально.
— Странно вы ставите вопрос! Я это я, а вы, извините…
Это вот «а вы» он произнес неприятно зазвеневшим голосом, почти прокричал. Барсов смотрел на него, как на сумасшедшего, и решительно не мог понять, почему он переселился в его кабинет и почему разговаривает как–то неестественно и нелепо. Возвысил голос:
