С этой минуты нам стала угрожать большая опасность. Со слов пленных, высадившихся на берегу, неприятель должен был узнать о нашем существовании. Так как мы теперь хотели продолжать нашу крейсерскую войну в Тихом океане, то нужно было выгадать время и не допустить, чтобы «Камброн» слишком скоро пришел в Рио-де-Жанейро. Для этого все стеньги у судна были срублены. Оно могло идти только под нижними парусами и раньше чем в 10-14 дней не должно было добраться до Рио-де Жанейро. Мы же под всеми парусами, подгоняемые свежим ветром, пошли в южном направлении.
В Тихий Океан
Мы остались опять одни на судне, в нашем тесном кругу. Миновав Фолклендские острова, мы подошли к мысу Горн. Здесь удалось перехватить радио британского крейсера: «Предостерегаю вас. Держитесь дальше от Фернанду-ди-Норонья, там находится «Мёве».
Я поблагодарил за предостережение.
Мыс Горн ― родина грозных бурь и постоянных штормов. Чтобы обогнуть его, нам пришлось три недели бороться с разъярённой стихией. На судне шла беспрерывная, тяжелая работа. Гигантские волны, которые можно видеть только у мыса Горна, перекатывались через судно, паруса разрывались в клочья, и палуба несколько раз пробивалась. Матросы без отдыха сидели в средней палубе и чинили паруса. Это было жестокое единоборство разрушительной силы ветра и лихорадочной энергии людей. Что за изнурительная работа сшивать иглой грубую парусину, когда корабль мотает из стороны в сторону! Толстая игла зачастую вонзалась в руку. Ночи проводились без сна. Паруса были нужны, как бы часто их не уничтожала буря. Каждое утро разорванные паруса заменялись новыми, сшитыми за ночь. Во время шторма команда не может, как на пароходе, скрываться в палубы. Наоборот ― она должна быть вся наверху, на мачтах. Даже при обыкновенной погоде, чтобы изменить курс на 20 градусов, вся вахта должна лезть на реи, чтобы управиться со всеми 24-ми парусами.
Но где есть воля, там есть успех. Мыс Горн был пройден.
Мы были счастливы оставить позади себя это бурное место. Но новая опасность поджидала нас. С наблюдательной вышки заметили британский вспомогательный крейсер, один из тех, которые были, очевидно, посланы ловить нас. Наступили минуты напряженной тревоги: Заметил ли он нас? Все наверх! Лево на борт и крутой поворот через фордевинд. Все возможные паруса были поставлены, включен мотор, и выжато из судна все, что оно могло дать в смысле хода. Такелаж готов был лопнуть. На мачтах во все бинокли наблюдают за крейсером; пульс бешено бьется. Стоит крейсеру нас заметить и тогда ― прощай, свобода! Наши глаза оказались зорче и острее, чем у врага. Это был счастливый час в жизни нашего судна, когда мы могли отпраздновать спасение от неприятеля. Ночью мы опять повернули на север и вышли в Тихий океан.
В одно прекрасное утро радио-телеграфист принял английское радио странного содержания: «Морской Чёрт» погиб с развевающимся флагом. Командир и часть команды взяты в плен и находятся на пути в Монтевидео».
Что это могло означать? Англичанин не станет врать бесцельно. Пленные, отпущенные нами на свободу, очевидно, широко распространили славу о «Морском Чёрте». Это должно было возбудить сильную тревогу и морских кругах. Нас тщетно стали ловить у мыса Горна и мыса Доброй Надежды. Пароходы с полным грузом стояли в портах Капштадта. Южной Америки. Австралии и Новой Зеландии и не решались выходить в море. Страховые премии сильно поднялись. Чтобы их опять понизить, англичане решили поведать миру по радио о нашей гибели.
Против одного плута нужно выставлять полтора. Мы. в свою очередь, отправили радио: «На помощь, на помощь ― немецкая подводная лодка». Наше радио несомненно породило слухи о немецких подлодках в Тихом океане. Страховые премии должны были опять полезть в гору.
ГЛАВА III.
Кораблекрушение.
Крейсерство в Тихом океане.
Вдоль берегов Южной Америки, мимо острова Хуан-Фернандец, мы шли к Маркизовым островам. До самого Гонолулу ни одно судно не попалось нам навстречу.
Решено было поэтому перенести крейсерскую деятельность на пути сообщения между Сан-Франциско и Австралией. Вблизи острова Рождества, на параллели экватора, который иногда пересекался нами два, три раза в день, мы потопили три американских парусника. Добыча эта была невелика. Иногда по целым неделям мы не встречали ни одного судна. Три захваченных капитана и их команды, так же, как и мы, жаждали увидеть новых пленных. Ужасающая жара, недостаток движения и деятельности, плохая вода и отсутствие свежего провианта ― подавляюще действовали на наше самочувствие. В продолжение 250 дней мы не имели на судне свежей пресной воды.
