Мэдди отшатнулась так быстро, что кровь бросилась в голову. Смуглое лицо красавца возбуждало так же, как на пляже. Выражение было таким же неприветливым.
— Вы не умерли, — выдавила она из себя.
— Спасательница, — пробормотал он, подняв брови. — Пока еще жив. А что вы, собственно, тут делаете? Ну, кроме того, что подсматриваете за мной.
— Совсем нет! Я лишь хотела убедиться, что вы в порядке! — Она виновато замолчала и залилась краской, как следует разглядев мужчину.
На нем был махровый, распахнутый до талии банный халат, едва прикрывавший рельефные мышцы груди и плоские темные соски в светлой россыпи волос. Зачесанные назад мокрые русые кудри открывали высокий лоб и частично заклеенную пластырем ярко-красную полосу на нем.
— С чего бы мне не быть в порядке?
К ее разочарованию, он сердито запахнул халат.
— Вы не… — Она сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло. — Вы не прошли медосмотр. После такого инцидента необходимо обследоваться в больнице.
— Неужели?
Его пристальный взгляд заставлял Мэдди нервничать все больше.
— Таковы правила.
Мужчина оглядел ее с головы до ног: грязные джинсы, бесформенный плащ, прическа «мокрой курицы»…
— Кто назначил вас моим ангелом-хранителем?
Сарказм в его голосе привел Мэдди в чувство. Пусть у него тело греческого бога, но и гонора не меньше.
— Я и врагу не пожелаю о вас заботиться, — разозлилась она. — Поскольку вы явно не при смерти, оставляю вас наедине с вашими очаровательными манерами. До свидания.
С гордо поднятой головой она спустилась по ступенькам и развернула велосипед, игнорируя грозовой раскат грома. Прочь отсюда! Ему не нужна помощь, а она не обязана мириться с хамством. Велосипед тяжело громыхал по камням, когда она тащила его к воротам. Мэдди поклялась, что в последний раз позволила состраданию руководить своими поступками. Отныне несносная мисс Утешение умрет в ней навсегда.
Гром оглушил ее. На лицо упало несколько крупных капель дождя.
— Вернись, маленькая идиотка. Вымокнешь.
Командные нотки в насмешливом голосе вызвали новый прилив негодования. Откинув со лба мокрые пряди, она оглянулась на высокую фигуру мужчины в дверном проеме. Он выглядел так же неприступно, как его дом. Полы халата трепал ветер, и Мэдди заметила свежие шрамы над коленом.
«Ой, только не начинай снова его жалеть! — приказала она себе. — Уже хватит неприятностей».
— Прощай, мистер Ворчун! — крикнула она. — Я лучше утону.
— Как хочешь, — пожал плечами незнакомец и захлопнул дверь под аккомпанемент громового раската.
«Да пошел ты…»
Не успела Мэдди сделать несколько шагов, как ливень хлынул в полную силу. Накидка не спасала, в считанные секунды промокли джинсы, в кроссовках хлюпала вода. Еще через два метра она поняла, что заднее колесо велосипеда спущено — приказало долго жить, так же как сердобольная мисс Утешение в ее душе.
Выключив свет в холле, Рэй прислушался к грохоту хлеставшего по крыше ливня. Он безуспешно боролся с чувством вины. Эту девицу никто не приглашал. Ему не нужна ее помощь, а тем более жалость. Пусть как следует промокнет, может, это отучит ее совать нос куда не просят.
Однако даже ноющая боль в колене не заглушала уколов совести. Перед глазами стояло лицо девушки с зелеными, как мох, глазами под длинными ресницами, на которых дрожали капли дождя. Он все еще ощущал прикосновение теплой, нежной щеки к обнаженной груди.
Рэй остановился, упершись ладонями в стену и глядя на мраморные плиты пола под босыми ногами. Броня злости, которая защищала его все эти месяцы, грозила дать трещину и обнажить голые нервы.
Дьявол!
Когда он успел превратиться в черствого эгоиста? Стать таким, как его дед? В его положении жалость к себе вполне оправдана, но позволить себе опуститься до мрачной злобы, окружавшей когда-то маленького, убитого горем мальчика в усадьбе Треван, Рэй не мог. Он покачал головой и оглянулся, вздрогнув от резкого звука водного шквала, ударившего в мозаичное окошко над дверью.
Что бы сказали очарованные и соблазненные им за годы женщины, начиная с Клары Биггз, официантки, с которой он переспал через несколько дней после своего шестнадцатилетия, до Марты, накануне фатальной поездки по трассе АЗО, если бы услышали, как он грубил девушке? Они бы просто не узнали его.
