– Помогите! – пискнула она, понимая, что даже на словесное «помогите!» тратятся лишние силы. «Как же я нелепо погибну! И это на первом же занятии!»
Поэтому появление лица парня с оттопыренными ушами она восприняла как спасение. Странно, но служащий не спешил ее освободить, то есть броситься на помощь. Его лицо расплылось в кривой усмешке.
– Что? Проблемы? Ай-ай-ай… А я ведь предупреждал! Не знаешь ничего, не суйся! Пожалела девятьсот рублей – подорвала здоровье! А то и вообще погибла бы сдуру. Вот куда влезла? – вместо помощи сказал он.
– По-мо-ги-те, – сдавленно повторила Серфима, но парень опять не спешил.
– А ты хорошенькая. Очень даже ничего. Не как эти клуши. Что пришла сюда-то? Небось мужика хочешь? Вижу по глазам, что хочешь. Вон они у тебя какие тоскливые, одинокие. А в «качалке» мужики с мышцами. Так? Они такие сексуальные! И у тебя в голове сразу же бродят мысли сексуального толка? И я понимаю, и я могу уважить, я вижу по твоим глазам, что ты хочешь. Расслабься и раскрепостись.
Серафима не верила своим ушам. Что он мог понять по ее уже выпученным глазам? А потом она почувствовала его руки на талии и от неожиданности и омерзения сильно дернулась. И как-то сразу вся эта железная конструкция пошатнулась, посыпались диски с лязгающим звуком, раздался дикий крик с нецензурной бранью парня, и все это накрыла резкая боль в голове Симы. Боль, которая затмила сознание…
Серафима всегда вела очень спокойный образ жизни, не испытывала особо никакой боли, не бегала, не падала, не стукалась. То есть она не получала травм при своем пассивном образе жизни. А тут сразу раз и…
– Дайте мне обезболивающее! – сказал кто-то странным, глухим голосом.
Сима не сразу поняла, что это ее голос.
– Очнулась! – произнес молодой женский голос.
Серафима приоткрыла веки.
На нее хмуро смотрел какой-то лохматый мужик, еще и заросший щетиной. Серафиме он показался смутно знакомым, но она не вспомнила, где его видела.
– Ну, здравствуйте, мисс библиотекарь года, – поздоровался он.
Какая-то молодая, весьма привлекательная женщина появилась рядом с этим неприветливым типом и выставила вперед свою руку, показавшуюся Симе щупальцами осьминога.
– Сколько пальцев? – звонко прозвучал ее голос.
– Вы кто? – спросила Серафима, смотря на эту странную парочку.
– Кто я? – уточнил мужчина. – Вы меня не помните?
– Сколько пальцев? – повторила женщина.
Серафиме все происходящее показалось каким-то сюрреалистическим представлением.
– Совсем не помните? А как вас зовут, помните? – продолжал допытываться мужчина.
– Сколько пальцев? – Голос женщины был невыносимо противен.
– Да заткнитесь вы! – вдруг взвился мужчина, озвучив то, чего и хотела Серафима, и пальцы она сосчитать не могла, изображение двоилось, да и каждое движение век давалось с трудом. – Заткнитесь со своими пальцами! Не видите, она не совсем в себя пришла! У человека явно сотрясение мозга, а вы со своими пальцами! Пусть сначала скажет, как ее зовут? Она меня не помнит! Может, у нее полная потеря памяти, как это… амнезия!
Серафима слегка нахмурилась.
– А я вас должна знать? – спросила она.
– Почему тогда вас вызвали к потерпевшей? – обратилась женщина, наконец-то убрав свою руку от лица Симы, к лохматому мужчине.
– Кто потерпевшая? – спросила Сима.
– Совсем плохая! – вздохнула женщина.
– Вы потерпевшая! – заверил ее мужчина.
– Я? Ой, а я вас вспомнила. Вы – тот противный следователь! Ну, Геннадий Германович, с которым я общалась, когда из психиатрической больницы ушла! – искренне обрадовалась Серафима.
Женщина удивленно округлила глаза, а мужчина поправил ее:
– Прекрасно! А то уж я испугался! Только я Герман Геннадьевич! К тому же неприятно осознавать, что я противный следователь, если честно… но это уже так – сугубо личное.
– Почти попала! – твердо произнесла Серафима, ощупывая свою голову в бинтах. – А что вы делаете здесь?
– А вы знаете, где я? – усмехнулся Герман.
– Я? Нет. А где мы? То есть где я? – задавила она их своими вопросами.
– В больнице, – ответил он.
– Меня опять в психушку упекли? – воскликнула Серафима. – За что? Я ничего не сделала!
