Вот уж никогда не думала Серафима, что ей, обычной библиотекарше не первой молодости, придется давать показания в полиции. Ее дело вел некто Колбасов Герман Геннадьевич, мужчина средних лет, вероятно, средней зарплаты и средней внешности. Все в нем было средне… Кроме характера. Вот характер у Германа Геннадьевича был просто прескверный, это Серафима поняла с первых минут общения.
– Серафима Игоревна Барская, библиотекарь, не замужем, детей нет, – зачитал он и поднял хмурый взгляд на Симу, – так?
– Так, – нервно дернула она плечом, словно эти все факты были самыми главными в ее биографии и имеющими отношение к ночному ужасу, что она пережила. Особенно «не замужем».
Она сидела в кабинете следователя в своем выходном платье, длинном, наглухо застегнутом, темно-серого цвета.
– Чего наряжаешься-то? – спрашивала ее дома Анна Григорьевна.
– Ну, как же? Ни разу показания по официальному вызову не давала. Надо же как-то прилично выглядеть, – ответила Серафима.
– В этом платье тебе лет шестьдесят! – Покачала головой Анна Григорьевна.
– А я и не говорила, что оно меня молодит! Я говорила, что выгляжу в нем прилично.
– Это да! Этого не отнять! Такая девственница воинствующая, ненавидящая мужчин! Синий чулок или старая дева, что называется, выбирай любое, – согласилась Анна Григорьевна.
– Я не такая, – надулась Сима.
И вот сейчас она сидела на жестком, неудобном стуле, сложив руки на коленях, и смотрела в лицо этому неприветливому, хмурому человеку. Он ей очень не нравился, она ему, по всей видимости, тоже, но они вынуждены были общаться. Такая работа была у него и в такую ситуацию попала она.
– Серафима Игоревна Барская, библиотекарь, – произнес он, скрещивая пальцы.
И тут Сима взорвалась:
– Слушайте! Перестаньте повторять, что я библиотекарь! Это преступление, что ли?
– Нет, – несколько смутился следователь, – редкая профессия по нынешним временам.
– Меня задержали по этому поводу? Нет? Идет отлов библиотекарей? Нет? Так тогда давайте по существу. Я уже все рассказала! Я нахожусь в шоковом состоянии!
– У вас случился нервный стресс, и вас увезли в психиатрическую больницу? – спросил следователь, и Серафиме на мгновение показалось, что он улыбнулся.
Она даже поморгала и снова всмотрелась в его лицо со смуглой кожей и глазами с прищуром, но оно было абсолютно спокойным и неулыбчивым.
– Показалось, – выдохнула она.
– Что показалось? – уточнил Герман Геннадьевич.
– Что у вас лицо может быть человеческим и что вы даже умеете улыбаться, – ответила она.
– Я на службе, – сказал следователь. – После вашего вмешательства теперь больницу закрывать придется и проверять каждого сотрудника, работы на несколько месяцев! Нам к нашим висякам еще не хватало только психиатрической больницы.
– Вы меня в этом упрекаете? А вам лишь бы не работать? Пусть бы и дальше над людьми издевались, ставили эксперименты, грабили, убивали бомжей.
– Зачем вы так? Они ответят за все, что сделали, за все свои злодеяния. Но ведь не все врачи и работники больницы были замешаны в преступлениях. Многие вообще не в курсе, что происходило. Некоторые знали, но сами непосредственного участия не принимали, но они все равно ответят за сокрытие преступления. Степень вины каждого будет определяться индивидуально и в судебном порядке, – сказал ей Герман Геннадьевич. – Сегодня надо будет опознать санитаров, которые совершили преступление, когда вы прятались под кушеткой. Официально опознать необходимо. Я знаю, что вы их не видели, сможете опознать по голосу? Несколько мужчин будут читать один и тот же отрывок одного произведения, а вы будете слушать.
