— Он слишком много на себя берет! — в один миг Алессан натянул брюки, тунику и ботинки.
Он уже успел забыть, как много народу спит в коридорах, и чуть не наступил кому-то на руку, прежде чем выскочил в главный Зал. Тут уже практически никто не спал. Проклиная про себя Толокампа, Алессан поторопился к выходу.
Толокампа он нашел во дворе. Лорд Форт холда стоял, глубоко задумавшись, а рядом с ним нервно переминался с ноги на ногу осунувшийся от бессонной ночи Норман. Увидев Алессана, распорядитель скачек вздохнул с явным облегчением.
— Доброе утро, Толокамп, — сдерживая гнев, поздоровался Алессан. Даже с самыми лучшими намерениями не следует лезть не в свои дела! — Ты что-то хотел мне сказать? — обратился он к Норману, пытаясь отвести его в сторону.
Но так легко от Толокампа не отвяжешься.
— Дело, вероятно, весьма серьезное, — озабоченно начал Толокамп.
— Я, наверно, и сам смогу это определить, — резко оборвал его Алессан, беря Нормана под руку.
— Четыре скакуна из табуна Вандера уже мертвы, — тихо сказал распорядитель, — а остальные умирают. Девятнадцать скакунов, размещенных по соседству, тоже кашляют так, что хочется плакать.
— Ты изолировал их от здоровых?
— Мои люди занимаются этим с самого рассвета.
— Леди Ома сказала, что сам Вандер и два его конюха заболели.
— Так оно и есть, сэр. Я пригласил к ним врачевателя Сканда. Это было еще ночью. Поначалу я полагал, что Вандер просто разнервничался из-за смерти своего скакуна, но у его конюхов настоящий жар. А теперь еще и Хелли жалуется на невыносимую головную боль. Хелли, между прочим, вообще не пьет, так что это явно не похмелье.
— И у Вандера вчера тоже болела голова, так?
— Честно говоря, я не помню, — развел руками Норман.
— Ну, конечно, у тебя и без этого забот было невпроворот, — улыбнулся Алессан. — Скачки, кстати, прошли превосходно.
— Я рад, что все хорошо… — начал было Норман, но тут его взгляд привлекло какое-то движение на дороге. — Кулан уезжает, — сказал он, — и мне это не нравится.
Даже тут, у входа в холл, было слышно, как кашляет одна из запряженных в повозку скакунов. — Я говорил Кулану, что не надо уезжать с больным скакуном, но он даже разговаривать со мной не захотел.
— И многие решили уехать сегодня утром? — поднял брови Алессан.
Дело, похоже, и впрямь обстояло куда серьезнее, чем он полагал. Если эта странная болезнь распространится по холдам, причем сейчас, когда еще не все вспахано…
— Пара дюжин человек выехали из холда еще не рассвете. Их животные вроде бы стояли вдалеке от скакунов Вандера. Вот только у Кулана один скакун явно болен…
— С Куланом я поговорю. А ты узнай поточнее, кто уже успел отправиться по домам. И пришли ко мне несколько человек — мне потребуются посыльные. Надо вернуть наших гостей. Ни одно животное не должно покинуть этот холд, пока мы не выясним, что это за болезнь и как с ней бороться.
— А как быть с людьми?
— Ну, так как где одни, там и другие, то и людям тоже нельзя покидать холд. Еще мне хотелось бы поговорить с мастером Скандом. О Вандере. Кулана совсем не обрадовало, когда его остановили. «У скакуна просто утренний кашель, — утверждал он. — Трава тут, мол, другая, да и пыли много. Разойдется по дороге.» Кулан нервничал. До его холда было три дня пути. Уезжая, он оставил вместо себя своего старшего сына, и по правде сказать, сильно сомневался, что тот справится с обязанностями лорда холда. Но на все его возражения Алессан твердо ответил, что вряд ли Кулан хочет привести домой больного и наверняка заразного скакуна. Потратить лишний день, чтобы иметь в руках надежное лекарство — это вполне того стоит. Нахмурившись, лорд Толокамп следил за этим спором.
— Нужны ли столь крутые меры? — с сомнением в голосе спросил он, когда Кулан и его спутники повернули обратно к холду. — Я имею в виду, что всем этим людям не терпится вернуться в свои холды. Как, впрочем, и мне самому.
— Маленькая задержка, лорд Толокамп. Пока мы выясним, что творится с скакунами. Вы и ваши благородные спутницы, разумеется, не откажетесь погостить у нас подольше?
Толокамп явно не ожидал столь решительного ответа.
