Чтобы сторожить кокосовые орехи, местные жители обитали на своих участках, разбросанных по многочисленным островкам. После того как в 1854 г. население было обращено в христианство, оно стало группироваться в поселках вокруг церквей, выстроенных на четырех островах. В 1864 г. бесчеловечные перуанские работорговцы внезапно напали на этот атолл. Местные пастыри помогли работорговцам уговорить жителей отправиться за море, чтобы заработать там деньги и воздвигнуть лучшие церкви во славу божью. Не менее 1000 туземцев бросили свои очаги и погибли на чужбине. Население настолько сократилось, что две деревни совсем обезлюдели, а оставшиеся жители разместились в деревнях — Омска и Таутуа.
Ко времени моего посещения архитектура жилищ деревни Омска не представляла исторического интереса. Все дома были выстроены из досок, укрепленных на столбах, и крыты гофрированным железом. Все мои сведения о постройке домов в прежние времена я почерпнул исключительно из устных рассказов. Заинтересовавшись типом судов, я обнаружил, что старые лодки были совершенно вытеснены парусниками, сделанными из ввозного строевого леса.
«Не сохранилось ли у вас старого корпуса или какой-нибудь части лодки, которую я бы мог посмотреть?» — спросил я у своего хозяина.
«Нет, — ответил он, — после того как появились парусники, старые лодки стали разбирать на столбы для новых домов. Столбы вот этого Дома были сделаны из старой лодки».
Весь остаток дня я провел вместе с Па под крышей этого дома. Па распространялся о каждом столбе, опознавая в нем часть киля или доску из корпуса лодки. Я слушал его с рулеткой и записной книжкой в руках и был рад даже тем крохам сведений, добыть которые мне удалось. Не считая зарисовок, сделанных художником Хорисом во время экспедиции Коцебу в 1815 г.[42], эти столбы являются единственным материальным свидетельством о старинных ладьях Тонгаревы.
Значительную часть времени, проведенного на Тонгареве, я посвятил археологическому изучению храмов — марае. На различных островах было расположено 24 марае, названия которых жители еще помнили. Из базы на Омока я объездил все окрестности атолла.
Марае представляли собой прямоугольные площадки длиной от 70 до 110 футов и шириной от 60 до 100 футов. На некотором расстоянии друг от друга вдоль четырех ее сторон воздвигались прямоугольные столбы из кораллового известняка. Чтобы оградить прямоугольную площадку, пространство между столбами заполняли оградой из небольших глыб коралла высотой до 10 дюймов. В большинстве случаев марае располагались невдалеке от побережья на обращенной к морю части острова. К морю выходила задняя часть марае с самыми высокими столбами. Внутри площадки невдалеке от задней стенки возвышалась платформа, сложенная из известняковых плит, которые ставились на ребро и образовывали прямоугольную ограду высотой около 2 футов. Внутреннее пространство заполняли кусками коралла. Земля на площадке была усыпана коралловым гравием.
Помимо марае, на некоторых островах мы видели многочисленные развалины домов. Основание дома обычно ограничивал низкий барьер из плит кораллового известняка, поставленных на ребро, чтобы предохранить от распыления измельченный коралловый гравий, которым засыпали пол. Коралловый известняк, применявшийся для оград домов и столбов в марае, напоминал по своему виду искусственный материал. Это вызвало к жизни теории об угасшей древней цивилизации, носителям которой был известен цемент. Если бы авторы этих ошибочных высказываний взглянули на берега островов, окруженных коралловыми рифами, они увидели бы естественные напластования кораллового известняка, из которого полинезийцы высекали свои плиты.
Исследуя различные атоллы, я добрался до маленького островка Те Казн конусообразной формы, с впадиной посередине. Поверхность углубления пересечена тропинками, выложенными большими плоскими камнями; некоторые тропинки выходят за пределы впадины и спускаются вниз к воде. Здесь встречаются также небольшие прямоугольные площадки, выложенные коралловым гравием, который заметно отличается от острых ветвистых кораллов, намытых на берег во время штормов. Торговец Ламонт, потерпевший крушение у Тонгаревы в 1853 г., увидел эту впадину с расходящимися от нее тропинками и написал позднее, что это место служило, вероятно, для отправления каких-то особых таинственных культов.
