— С телевидения, — между тем пояснили в селекторе, и Пашка уловил в голосе секретарши непривычные восторженные нотки.
Странно. Телевидение он точно не приглашал. Интервью без подготовки — это никуда не годится. Погнать их, что ли, поганой метлой?
— Это Тамара Содко, — захлебываясь от радости, уточнила секретарша. — Ну, Павел Антонович, программа «Горе от ума».
— «Горе от ума»?! А, так это Томка! Пускай заходит.
Томка зашла. Он помахал из-за компьютера и сообщил, что через две секунды будет в ее полном распоряжении.
— Привет, — наконец, выбрался Пашка из-за стола, — садись.
— Я уже сижу, — скромно потупилась она и от смущения закинула ногу на ногу.
Пашка покосился на эти самые ноги, потоптался на месте и спросил нерешительно:
— А ты что, от Ладки? У нее случилось что-то? Других предположений по поводу появления в его офисе известной телеведущей, а по совместительству — подруги сестры, не было.
— Случилось, — кивнула Тамара. Почему-то ему стало грустно. Как-то даже скучно быть таким проницательным.
Все в его жизни предсказуемо и привычно. Еще минуту назад он этим гордился. А сейчас… что-то как-то… обидно, вот.
Перетрудился, наверное.
— А что такое? — Он уселся на другой край дивана. — Что стряслось?
— У тебя сестра весит сорок килограмм, а ты спрашиваешь, что стряслось?! — с преувеличенной яростью выкрикнула Тамара.
Он безумно ей нравился, просто невероятное что-то. И они впервые встретились наедине. И где! В святая святых — его офисе.
Крышу у нее окончательно снесло, и собственным криком Тамара напомнила себе, что пришла по делу. И никаких «Я вам пишу, чего же боле!»
— Я что-то не понял, — буркнул Пашка, — причем тут Ладкин вес?
— Мы за нее волнуемся! — с силой выдохнула Томка.
— Я тоже, — кивнул он, — только ей на это плевать с высокой крыши.
— Сейчас модно говорить «с высокой секвойи», — поправила Тамара, чувствуя себя последней дурой.
Он посмотрел озадаченно, решая, наверное, вызывать ли неотложку или обойтись собственной охраной для выдворения этой идиотки.
— Так что, Тамар? Извини, конечно, но у меня работы полно, давай внятно обсудим проблему.
Если бы она могла внятно-то!
Дурацкая была идея, вот что определенно ясно. И чего она приперлась? Через час съемка, текст ни хрена не выучен, на лбу прыщ вскочил размером с помидор, Пашке до него дела нет, а зрители заметят и на смех ее поднимут, и будут в студию звонить да советовать протирать морду лосьонами, толченым горохом и прочей дрянью!
Тяжелый день.
— Паша, — сказала она с нажимом, — надо что-то делать!
— Что именно? — терпеливо уточнил он, косясь на часы.
Плакали таблицы. Ни черта он там не поймет.
— Спасать твою сестру, вот что!
— Как? — заинтересованно склонил голову он. — Я, между прочим, последние три года только этим и занимаюсь, можно сказать. Денег она у меня не берет, подарков тоже, вон машину купил, она ее матери отдала. Как будто для матери я не могу отдельную приобрести!
— Конечно, можешь! — торопливо уверила Тамара.
Они задумчиво уставились друг на друга, потеряв нить беседы.
Впрочем, Пашка эту нить вообще в руках не держал и в глаза не видел. Чего от него хочет подруга сестры, оставалось тайной за семью печатями.
— Гордая она очень, — вздохнула Тамара, — а мы, две дуры, даже не поинтересовались ни разу, откуда у нее деньги, чтобы вместе с нами по кабакам шляться и изображать богатую бестолочь. Такую же, как мы!
— Ну какая же ты бестолочь! — вежливо возразил Павел Антонович.
Тамара махнула рукой. Мол, чего там, все я про себя знаю.
— А она чаевые оставляет еще больше нашего. Все независимость проявляет, понимаешь?
— Понимаю. Ну, давай, я с ней поговорю, что ли. Еще раз.
Таких разов было — не перечесть. Куда деваться, если Ладка на самом деле — гордая?! И носится со своей самостоятельностью, как с писаной торбой!
— Паша, ты лучше узнай, зачем ей палатка, — неожиданно для самой себя попросила Тамара.
— Какая еще палатка?
Томка рассказала, какая. И уточнила задумчиво, что абсолютно непонятно, зачем она Ладке понадобилась.
— И что? Ну, я выясню зачем, а дальше?
— Не знаю. Если она в поход собралась, надо ей продуктовый набор с собой подсунуть.
