Ей нравилось выглядеть эффектно и дерзко, но в делах Лианна стремилась к незаметности, к анонимности всюду, где только возможно. Перспектива превращения имени в бренд казалась ей отвратительной. Данкмар не знал до конца, чем она владеет и чем занимается. За сорок лет карьеры репортёры упомянули её имя от силы раз пять. Отличительной чертой её делового стиля была максимальная диверсификация капитала. Данкмар одобрял это. Лианна работала в сфере недвижимости, в сфере перевозок, вкладывала деньги в некоторые интернет–проекты, держала контрольные пакеты акций множества некрупных компаний, кредитовала предпринимателей… она была настоящим монстром рынка, и, сказать по чести, Данкмару льстило её внимание.
Он вряд ли мог чему‑то научить её и был для неё скорее личным психологом, чем бизнес–тренером. Он понимал, что нравится ей, но даже второе зрение не позволяло разобраться в природе этой симпатии. Скорее всего, Лианна сама не до конца отдавала себе отчёт в своих чувствах. Она, как многие дамы её возраста и положения, в постели предпочитала загорелых пляжных мальчиков, а не состоявшихся мужчин за тридцать. Материнских чувств к Данкмару она определённо не питала, она вообще не знала их. Возможно, ей нужен был просто собеседник – внимательный, дружески настроенный, равно способный поддержать разговор об искусстве, религии и инвестициях. За её деньги Данкмар готов был предоставить ей такую услугу.
Лианна без стука опустила изящную чашечку на прозрачную, парившую в воздухе плоскость модного антиграв–стола. Помедлив, кинула взгляд на огромный экран напротив. Звук был выключен. Экран полнился яркими красками: шла запись церемонии благословения воинств. Тысячный ватиканский хор немо разевал рты. Бесчисленные клирики в золочёных одеяниях стекались со всех сторон. Колоссальная толпа стояла на площади пугающе плотным строем.
Отец–Главнокомандующий вигилиан благословлял Ауреласа Урсу и его высших офицеров на защиту человечества.
Само воплощение великолепия, этот обряд напоминал бы театральное действо, если бы не марйанне. Они оставались бесстрастно–серьёзными среди блистающих толп. Их белые табарды, украшенные священным символом Преломленного Копья, поверх камуфляжной полевой формы выглядели не менее благородно, чем поверх лат и кольчуг тысячелетия тому назад. Многие офицеры в окружении Урсы казались очень юными и заплетали в косы не стриженные с рождения волосы. Это значило, что их новые тела ещё не достигли призывного возраста… Те, кто погиб при обороне Магны. Они встали в заслон, когда Урса развернул полную беженцев «Астравидью» к Земле. Их прежние тела превратились в огненный прах или куски льда, а сами они вынесли девятимесячное заключение в женских утробах, младенческую беспомощность, суровые тренировки детства и подростковые гормональные бури, чтобы снова отправиться в бой – и снова пасть, защищая простых смертных.
Необычайное сочетание скромности и величия этой картины трогало сердце. Данкмар посмотрел на Лианну: её лицо неосознанно приняло то же бесстрастно–серьёзное выражение, а грудь взволнованно вздымалась. «Этой записи несколько месяцев, — подумал Данкмар. – Марйанне будут здесь со дня на день. И они могут создать мне проблемы». Пути избегнуть этих проблем или разрешить их он давно обдумал, но ему всё равно было о чём беспокоиться.
Он обернулся к экрану: Аурелас Урса подходил под благословение. Иронично, что Отец–Главнокомандующий, престарелый и немощный, был ровно впятеро моложе предводителя марйанне. Вдвойне иронично, что Аурелас и для собравшихся на площади богомольцев, и по догмам религии стоял выше римского понтифика. Отца–Главнокомандующего избирал конклав генералов–кардиналов, а бессмертного марйанне – Сам Господь… или, по некоторым толкованиям, Тауриль Военачальник, ирсирра Его – но это уж совершенно точно.
Камера нашла лицо Урсы и приблизилась. Он был лет пятидесяти на вид – лысеющий, статный и ясноглазый.
— Урса смешал все карты, — проговорила вдруг Лианна.
— О чём вы?
— О его обещании отстоять Эйдос любой ценой. После этого никто уже не отваживался давать прогнозы.
