Она прошептала: «Как тяжело». Потом: «Уже легко».
— Лежите спокойно, — сказал тот же голос. — Не шевелитесь.
Гул нарастал, приобретая все более высокий тон. Потом он стал отдаляться и, наконец, прекратился. Пассажиры молчали. Глаза Виктора были все время в движении. Видимо, он следил за приборами. На несколько секунд изображение исчезло и на экране мелькнула надпись: «Прошло 8 часов». Пилот, как и раньше, следил за приборами, а Герда забавлялась. Она подбросила кверху маленький шарик, и он, не падая, повис в пространстве. Другой рукой она схватила его.
— Послушай, Герда, — сказал Виктор, — ты ведешь себя, как маленькая. Хочешь посмотреть в перископ?
— Разумеется.
Виктор выдвинул из стенки трубу с неподвижной полумаской на конце и пододвинул к Герде так, чтобы ей было удобно смотреть. Герда припала к окулярам и затем закричала:
— Послушай, Виктор! Это же неправдоподобно.
— Что неправдоподобно?
— Да то, что я вижу. Какое количество звезд, и все они тут, рядом!
— Что поделаешь. Вне земной атмосферы нет глубины пространства.
— Ну, теперь я знаю, что нужно… Это будет прекрасно…
— Хм, вот видишь, уже польза от полета налицо, хотя я не догадывался, что астронавтика и балет так тесно связаны.
Снова по экрану прошла надпись: «Конец первых суток полета».
Теперь Виктор производил какие-то вычисления, а Герда дремала в своем кресле. Вдруг взгляд Виктора стал серьезным. Резким движением он протянул руку к панелям управления.
Иван Петрович комментировал: «Радары ракеты дали знать пилоту о сближении с космическим телом».
Герда открыла глаза и посмотрела вперед. Этот взгляд как будто пронизал Павла насквозь, в тот же миг на экране возникла вспышка, а за ней-полная темнота. Иван Петрович нажал кнопку, и стекла окон снова начали пропускать в комнату дневной свет.
— Мы установили, — сказал он, — что в этот последний момент ракета была поражена болидом, пришедшим откуда-то сбоку. Одновременно взорвалось все горючее. Масса газа успела вырваться через дюзы, и это привело к тому, что у ракеты появилась третья космическая скорость и гиперболическая по отношению к солнцу орбита. Взрывом ракета была раскрыта, и люди погибли мгновенно. Вот все, что я могу вам сказать.
Иван Петрович проводил Павла до двери и, прощаясь, передал ему небольшой пакет.
— Это вам, — сказал он.
«Итак, — думал Павел, сидя в вагоне шаропоезда, — Герды больше нет, но пока я жив, я буду помнить ее как живую».
А в Институте наследственных изменений Павла ждала работа. Было очень трудно сосредоточиться. Только сильная воля и любовь к делу помогали Павлу справиться с болью.
Под руководством Гурьяновой он, Ли и сотрудники, которые были прикомандированы к ним, стали изучать наследственные особенности яблони. Через 10 дней у них оказалась горстка трансформированных семян.
С этой драгоценной горстью они и вылетели на свой архипелаг.
Как известно, полет на ракетоплане особенного интереса не представляет. Пассажира усаживают в кресло, кресло превращается в подобие кровати, потом десять минут человек чувствует, что кровать выскальзывает из-под него. Затем она превращается снова в кресло, и человек от 20 до 40 минут таращит глаза на темно-фиолетовое небо и на звезды, откуда-то взявшиеся среди белого дня. Затем кресло проделывает все процессы в обратном порядке, и сахарный голос (по мнению Павла довольно противный) сообщает, что во столько-то часов, минут и секунд прибыли туда-то, и просит пройти к лифту. Через пять минут кучка пассажиров толпится у колоссального сооружения из ферм, висячих мостов и стальных балок, на которое взгромоздился ракетоплан. Люди обычно не сразу соображают, в какую сторону нужно идти, пока за них это не сделают автоматы-указатели. Правда, ракетопланом пользуются только тогда, когда срочно нужно оказаться от пункта вылета на расстоянии не меньше 8 тысяч километров.
Небольшой катер, изящно поднявшись на своих подводных крыльях, понес друзей к острову. Ли не переносил качки. Катер стремительно бежал от одного острова к другому. Лицо Ли из желтого становилось серым, но он героически крепился, видимо, ему помогало то, что остров, как пышный букет, весело зеленея на синем просторе океана, становился все ближе.
