Ответом стало удивленное молчание Розы. Наконец девушка собралась с мыслями.
– Не вам? – недоуменно переспросила она. – Но это же вы распорядились, и с вашей фабрики были посланы все эти вещи, и Блайс сказал…
– Блайс! – презрительно прервала Флор, дав понять, что Блайс здесь ни при чем.
– Тогда вы сами, – продолжала настаивать Роза. – Если помните, вы были так добры, что велели нам рассматривать эту посылку как подарок, пока мы не продадим все, что в ней находится. Благодаря нашествию ваших друзей и с вашей подачи прошлой ночью нам удалось устроить распродажу. Сейчас мы бы хотели расплатиться с вами. Я и звоню вам, чтобы поблагодарить и сообщить, что уже выписала чек на всю сумму, указанную в сопроводиловке в посылке.
– Раз уж вы взяли на себя заботу о чеке, лучше порвите его, пока не отправили, – кратко посоветовала Флор.
– Но сейчас вы уже не можете желать, чтобы мы приняли это как подарок, – запротестовала Роза.
– А я и не желаю. Это никогда не было моим подарком. – Флор сделала паузу, а затем добавила: – А теперь, если не возражаете… Я спешу и более чем устала от всех этих дел. Если вы намерены упорствовать в своем решении, то вам придется утрясать эту канитель с Сент-Ги.
– Монсеньором Сент-Ги? А какое он имеет к этому отношение?
– Самое прямое, – хрипло отрезала Флор и повесила трубку.
Роза в свою очередь положила трубку и с отчаянием повернулась к Сильвии:
– Флор говорит, что это Сент-Ги оказал нам услугу, отправив посылку от «Букета». Догадываюсь, что он и заплатил за все, что в ней… Похоже, что и план устроить распродажу прошлой ночью – вовсе не идея Флор, а всецело принадлежит ему, – медленно сообщила она. И, не успев договорить, поняла, что не сможет объяснить Сильвии, чем вызвана ее досада, и тем более ожидать, что сестра сумеет ее понять.
Ибо не Сильвия была влюблена в человека, который смотрел на нее как на одну из своих подопечных, о которых надо заботиться, как на объект своей благотворительности, а попросту – как на еще одну хромую собаку…
До следующего посещения шато в качестве секретарши мадам у Розы оставалось еще три дня, чтобы зализать душевные раны. Но даже и тогда не было уверенности, что ей представится шанс высказаться начистоту, ибо по большей части Розе не удавалось видеть Сент-Ги вообще всю вторую половину дня, что она находилась там.
В этот понедельник, однако, он заглянул, когда мадам диктовала ей письма; его собственный секретарь так и не показывался, и он был бы рад помощи Розы после того, как они здесь закончат.
– Конечно, ты можешь абонировать Розу на час… если она согласится. Должна ли она прийти к тебе в офис или ты сам сюда пожалуешь? – спросила мать.
– Лучше бы ей прийти ко мне. Это довольно мудреная сеть таблиц, чтобы ее можно было куда-то переносить. – Он обратился к Розе: – Полагаю, мне нет нужды уточнять, в состоянии ли вы справиться с ними?
Роза ответила, что это ей вполне по силам, и, когда мадам Сент-Ги закончила, отправилась к нему в офис, презирая себя за внутреннюю дрожь от страха испортить великолепную возможность объясниться с Сент-Ги тет-а-тет.
Он объяснил ей задачу, затем ушел и вернулся как раз тогда, когда Роза проверяла последние страницы копии. Поблагодарив ее, Сент-Ги просмотрел таблицы и заполнил их, а затем предложил:
– Я отвезу вас домой.
Это ставило ее в неловкое положение. Роза быстро ответила:
– Благодарю вас, но Блайс уже обещал заехать за мной. Он отвезет нас в Сен-Тропез, чтобы показать, как ночью уходят в море рыбацкие лодки.
Сент-Ги приподнял бровь:
– В самом деле? И на каком же транспорте, позвольте спросить?
– Думаю, он надеялся воспользоваться вашим автомобилем.
– Вижу. Впрочем, он может взять его, хотя я бы предпочел, чтобы Блайс ставил меня в известность, а не перед фактом. Как я полагаю, он знает, к какому времени вы освободитесь?
– Я сказала ему, что это зависит от того, сколько накопилось работы для меня у мадам Сент-Ги. Он ответил своей любимой тирадой, что сам хозяин своему времени и может ждать столько, сколько нужно. – Роза сделала паузу, а затем собралась с духом и добавила: – Вы знаете, монсеньор Сент-Ги, мне бы хотелось, чтобы вы, вознамерившись протянуть нам руку помощи, делали это менее стеснительным для нас способом.
