Нет, о током лучше вообще не думать.
От того, что он все это представил, Мордред даже поморщился. Все можно было бы списать на вино, как сделал это саксонец, однако юноша лишь запил этим самым вином ком, образовавшийся в горле.
Командир саксонского войска уставился на юного рыцаря, всем видом показывая недоумение и интерес. Однако Мордред лишь помахал ладонью, «все в порядке», мол. Одновременно с этим он сделал еще больший глоток.
В отличии от обычных людей, гомункулы могли пить алкоголь сколько угодно и не пьянеть. Это доставляло им скорее моральное удовольствие от вкуса, нежели эйфория, следующая за этим. Да и то самое, что человек зовет наслаждением, в теле гомункула отражается как малая толика эмоций.
В этом и есть их сила.
Минимум эмоций, минимум собственной воли, максимум послушания. И хотя Мордред и отличался от остальных гомункулов повышенным рыцарским долгом, эмоций у него почти не было.
Поскольку гомункулы, — существа, созданные как марионетки своего хозяина, — использовались, в основном, для убийства, необходимо было исключить их эмоциональную заинтересованность в процессе умерщвления неугодных. Жаль, что у этого была и обратная сторона.
Убить своего хозяина для существа такого рода не составляло труда. Если повелитель приказывал умертвить себя, или же гомункул попадал под чужеродные чары, то приказ «Убей предыдущего хозяина!» воспринимался бы как должное.
Это, пожалуй, было одним из немногих, что Моргана не смогла изменить. Ножны Экскалибура, что способствовали рождению Мордреда и буквально заключены в его теле, даровали этому гомункулу лишь рыцарскую честь, которую Меч власти, а значит и его ножны, перенял от Артурии.
От той Артурии, которой она была раньше.
— Может быть еще по одной? — спросил Мордред, понимая, что общую бутылку он уже опустошил.
На лице сакса читалось отрицание.
За тридцать два года своей жизни этот воин научился отдавать приказы лишь своим лицом, либо же жестами. Однако мимикой он владел так же хорошо, как и сражался в бою.
Одного лишь взгляда хватило, чтобы рыцарь в золотых доспехах все понял.
Саксонец поднялся с кушетки и подошел к небольшой карте на столе. Карта грубая, сделанная из коровьей шкуры, хранила на себе несколько камешков. Один из них обозначал местоположение лагеря Мордреда.
До берега, где должны появиться Артурия и ее рыцари, согласно плану Морганы, было несколько миль, и если совершить марш-бросок, то вполне можно было бы добраться до туда за короткое время.
На это и указал саксонец, стукнув пальцем сначала на их лагерь, затем плавно проведя линию к границе моря и земли.
— Не-не-не, — Мордред покачал головой. — Нельзя нам туда идти. При желании, Артурия убьет нас одним только взмахом меча. Там нереально разместить все наши войска по периметру, чтобы задевало только часть. Она просто сметет нас всех. Понимаешь?
Хоть и с неохотой, но саксонец кивнул.
Его поражало, как девушка, — хоть и его возраста, но все же девушка, — смогла бы уничтожить всю его трехтысячную армию, приведенную в Кент и на Каммлан одним лишь взмахом своего меча. В его представлении женщины были существами, приспособленные лишь для охраны очага и производителей потомства, но никак не для войны. Артурия же воплощала в себе все то, чего он не понимал, и это еще больше разогревало аппетит сакса.
Как и любой мужчина, он хотел познать неизведанное и попробовать необычный деликатес. Возможно, именно из-за этого он и согласился помочь Мордреду.
Подняв бровь, он обратился к рыцарю в золотом доспехе с вопрошением «И что делать?».
— Моя мать сказала ждать здесь, вот мы и будем дожидаться не пойми чего. Уверяю тебя, я сам в предвкушении. Вот только нарушив план, мы обречем не только войска, но и себя на гибель. Тебе же не хочется умирать, да?
Мужчина покачал головой.
— Вот и мне не хочется. А посему ждем либо маму, либо незваных гостей.
Чувствуя в словах Мордреда силу и уверенность, сакс кивнул. Давно он не видел такой мужественности в людях.
Одно дело, если человек рвется в бой, храбро вырезает там противников и возвращается с трофеями. Это — везучий идиот.
