Выходит, даже нормы религиозной морали не предписаны свыше, а порождены условиями бытия, возникли из условий повседневной жизни людей. В сознании человека нет ничего, что не было бы отражением окружающих условий, окружающего мира. Это отражение может быть правдивым, каковым является наука, а может быть искаженным, каковым является религия, но обязательно отражением, достоверной или извращенной копией реального мира, реальной жизни.
Поэтому человек со всем своим сознанием, включая и его религиозные представления, — продукт окружающего мира, в частности тех общественных условий и отношений, в которых он живет. Человек живет и действует не по правилам, продиктованным свыше, данным ему от бога, а по тем правилам, которые сами собой сложились в ходе общественной жизни. Именно этим объясняется тот факт, что люди в своих поступках руководствуются не небесными, а земными предписаниями. В реальной, практической жизни суд людской даже для наиболее религиозного человека является куда более авторитетным и действенным, чем суд божий. Как бы ни были ужасны кары господни, но раз их никто никогда не испытывал и не испытывает, то с их угрозой иногда практически мало считаются даже те, кто твердо верит в бога. Мораль, или нравственность, как и все на свете, может держаться и держится на реальной, а не мифической основе. Все ее нормы и правила поведения основаны на ответственности не перед вымышленным, несуществующим богом, а на ответственности перед обществом, перед людьми.
Еще французский материалист XVIII века Гольбах писал: «Самые религиозные люди часто оказывают бóльшее уважение к лакею, чем к богу. Иной человек, твердо верящий, что бог все видит, все знает и всюду незримо присутствует, позволяет себе наедине такие поступки, на которые он никогда не решился бы в присутствии последнего из смертных» («Письма к Евгении. Здравый смысл», издательство АН СССР, 1956 г., стр. 364).
Нельзя не согласиться, что это замечание старого атеиста является весьма метким и справедливым. Практически даже очень религиозный человек меньше всего стесняется бога. При совершении какого-либо недостойного или просто неприличного поступка он оглядывается, нет ли поблизости кого-либо из людей, и меньше всего оглядывается на бога.
Отсюда следует, что набожность, религиозность, вера в бога сами по себе не могут удерживать от дурных поступков, от недостойного поведения, от преступлений. И это подтверждается самой жизнью на каждом шагу. Подумать только, сколько самых диких и бесчеловечных преступлений совершено в истории с именем бога в душе и святой молитвой на устах! Числа этим преступлениям нет. Достаточно вспомнить позорную деятельность святой инквизиции католической церкви. Сколько человеческих жизней она загубила, сколько замучила, сожгла на кострах! Среди уничтоженных людей было много великих ученых своего времени, мужественных борцов за истину. Религия нисколько не останавливала от этих преступлений. Более того, все эти бесчисленные преступления совершены во имя религии, во имя веры в бога.
Религия и не может удержать от преступлений, предостеречь от греха. Ведь согласно самой же религии всякий грех можно замолить. Бог ведь бесконечно добр, милостив, он все простит. Достаточно лишний раз да поусерднее помолиться, чтобы освободиться от греха. Или достаточно принять таинство вероисповедания, сходить к отцу духовному, покаяться — и все в порядке, грехов как не бывало. В средние века католическая церковь даже официально узаконила торговлю так называемыми индульгенциями, отпущениями грехов. Внесешь определенную сумму, выдадут бумажку — документ об отпущении грехов. И, пожалуйста, можешь начинать грешить сколько угодно заново. От грехов, оказывается, можно откупиться. Чего же стоят тогда все разговоры о том, что вера в бога — это огромная сила, сдерживающая от недостойного поведения, от преступлений. Наоборот, раз от греха можно откупиться, раз его можно замолить, то религия как бы ободряет и подталкивает тех, кого тянет на преступление, подсказывает им мысль, что с богом всегда можно договориться. Молитва чаще всего посвящена тому, чтобы очиститься от греха, получить от бога санкцию на преступление. Это ярко отражено в реалистических художественных произведениях. В частности, в романе А. М. Горького «Фома Гордеев» мы наблюдаем такую картину:
