1. Отношение к философии прошлого и философским современникам
Монтескье был одним из самых образованных людей своего времени. Еще в юношеские школьные годы Монтескье живо интересовался античной философией и литературой. Он прочитал в подлиннике не только главные труды классиков древнегреческой мысли, но и обширную литературу о них. Монтескье подходил критически, как просветитель, к Платону и Аристотелю. Его искренне возмущал воинствующий идеализм Платона. Утопические идеи Платона, в частности его мечты об идеальном государственном устройстве, Монтескье рассматривает как фантастическое отображение реальных условий жизни. В работе «Опыт о вкусе в произведениях природы и искусства» французский просветитель высмеивает идеалистические аргументы Платона в его диалогах, посвященных Сократу.
«…Диалоги, в которых Платон заставляет рассуждать Сократа, — пишет он, — диалоги, так восхищавшие древних, в наши дни не выдерживают критики, ибо они основаны на ложной философии. Все эти рассуждения о хорошем, прекрасном, совершенном, мудром, безумном, твердом, мягком, сухом, влажном как о положительных понятиях лишены теперь всякого содержания» (14, стр. 737).
В Аристотеле Монтескье прежде всего видел не последователя Платона, а его критика. Как социолог по преимуществу, Монтескье особое внимание уделял «Политике» Аристотеля. В противовес средневековой традиции он рассматривал Аристотеля как светского мыслителя, весьма далекого от теологии. Он и Аристотеля критикует с позиций буржуазного просветительства; в частности, исходя из тезиса о равенстве людей от рождения, Монтескье доказывал несостоятельность главного положения аристотелевской «Политики», якобы сама природа сделала одних рабами, а других свободными. В книге «О духе законов» Монтескье прямо заявлял, что Аристотель, провозглашая естественность рабства, не в состоянии привести ни одного сколько-нибудь убедительного довода. Апеллируя к Плутарху, Монтескье ссылается на сообщенные им факты, когда в обществе не существовало ни рабовладельцев, ни рабов, хотя в нем действовали такие же законы природы, как в рабовладельческий период.
Из римских философов большим вниманием пользуется у Монтескье Цицерон; не одобряя эклектическое мировоззрение последнего, его стремление видеть в человеке подобие божества, Монтескье ценит в нем историка, летописца Древнего Рима, юриста, активного политического деятеля, мыслителя, интересующегося реальными процессами действительности.
Монтескье подвергает критике труды христианских писателей, сомневается в «святости» отца церкви Августина, а римских пап рассматривает лишь как политических деятелей. Он высоко ценит мыслителей Возрождения, гуманистов, утопических социалистов типа Томаса Мора.
Хорошо зная труды итальянского мыслителя Макиавелли, Монтескье ценил его за критику церкви, за попытку разобраться в объективных законах истории, но принципиально возражал против макиавеллизма, т. е. против беспринципности и вероломства в политике как средства поддержания княжеского и королевского деспотизма. «Макиавелли преклонялся перед своим идолом — герцогом де Валентинуа», — с негодованием восклицает Монтескье (14, стр. 655).
