– О том, что мы зациклились на нем с самого детства? – уточнила Рэйчел. – Да, уверена, что он давно обо всем догадался.
– Может, это какая-нибудь ловушка или вроде того?
– Ловушка? Что за чушь ты несешь? Это же дедушка.
– Точно, – согласился Джош. – Дедушка. Хочешь сказать, он бы упустил шанс преподать нам урок, чтобы мы не лезли в чужие дела?
– Ты говоришь как параноик. – Рэйчел обошла его и пересекла подвал. Ее трость щелкнула о морозильник. Положив руку на ее кончик, она сказала:
– Не хочешь подойти сюда и рассказать мне, что лежит передо мной?
С раздраженным вздохом – это была фирменная черта его юности – Джош подошел к Рэйчел.
– Подвинься, – сказал он, подтолкнув ее бедром. Она переместилась влево. Стоя над открытым морозильником, она так резко почувствовала запах корицы-ванили-соли, что закашлялась. – Сам знаю, – заметил Джош. – Сильный запашок, да?
– Что ты видишь?
– В основном лед. Здесь куча льда. Просто тонна. Я бы сказал, что морозильник деда на две трети забит льдом.
– На то он и морозильник.
– Офигеть, как смешно.
– Вопрос в том, для чего он его использовал?
– Для хранения.
– Это и так ясно. Есть хоть какой-нибудь намек на то, что именно тут хранилось?
– Я… погоди.
Рэйчел почувствовала, как брат наклонился вперед, и услышала, как он сдвигает лед.
– Какого черта? – выдохнул он.
– Что там?
– Не знаю. Похоже на бумагу или вроде того.
– Дай мне, – она протянула руку.
– Держи, – Джош положил сестре на ладонь кусочек чего-то похожего на тяжелую оберточную бумагу. Облокотив трость на морозильник, она провела другой рукой по этому предмету. У него была неровная текстура. Материал шуршал и морщинился под кончиками ее пальцев.
Джош сказал:
– Оно полупрозрачное, но отливает чем-то зеленоватым. А один край коричневый. Светло-коричневый.
– Это кожа, – заключила Рэйчел. – Или, может, кора растения, но я все же считаю, что это кусок кожи. – Она поднесла предмет к лицу. От запаха корицы-ванили-соли у нее пульсировало в висках.
– Кожа? – переспросил Джош.
– Напоминает кожу змеи, – уточнила сестра. – Или ящерицы.
– Какого черта?
Рэйчел нечего было ответить.
– …десять дисков, – говорил дедушка, – равномерно распределенные по комнате. Каждый добрых шести футов в диаметре. Они висели низко, всего в футе до пола. Я не слишком разбираюсь в искусстве, но думаю, это был музей. Они были сделаны в таком стиле, с каким я раньше никогда не сталкивался. То, что на них было изображено, больше напоминало абстрактные формы – цилиндры, сферы, кубы, параллелепипеды, – чем какие-то особенные детали. Картины были вырезаны наподобие барельефа и выгравированы такими же надписями, что мы нашли у входа в тоннели. Я не мог понять, было ли это актом вандализма или частью исходной композиции. Буквы казались слишком аккуратными и ровными, чтобы принять их за проявление вандализма, но ведь и я не эксперт в подобных вещах.
Джерри принес свой фотоаппарат. Он снимал на него по большей части основную пещеру, но у него оставалось достаточно кадров, чтобы сфотографировать диски.
– Что на них было? – спросил дядя Джим.
– На половине из них я вообще ничего не мог понять. Возможно, будь у меня дополнительные несколько часов, чтобы их изучить, я смог бы их расшифровать. Но время шло, а нам нужно было осмотреть еще один тоннель.
– А что было на тех, которые вы смогли разобрать?
– Там был изображен город, – ответил дедушка. – Хотя я никогда не видел подобного города ни вживую, ни в книгах. Величественные здания, изогнутые на шпилях. У них не было ни одной прямой линии, они напоминали клыки разных размеров. На другом рисунке был такой же город – я вполне в этом уверен, – но уже разрушенный, разбитый огромной сферой, которая на него упала. Третий рисунок представлял собой длинную линию, которая, как я понял, изображала людей. Она пересекала широкую плоскость, усыпанную костями. Там была изображена какая-то катастрофа – большая группа не пойми кого, затоптанная стадом животных. Но, честно говоря, этот диск тоже немного сбивал с толку. Животные были нарисованы на передней кромке из множества треугольных форм, которые я принял за волны, но было непонятно – то ли животные представляли наводнение, то ли наоборот.
