Монстры Лавкрафта - страница 143

Мы с Алмой Мэй не задумываясь отступили назад. Красная тень, яркая, как костер в летнем лагере, сбежала от чудовища и поплыла по полу с извивающимися внутри нее жуками и червяками.

Но не в нашу сторону.

Она, словно масло, скользила в противоположную сторону комнаты. И тогда я все понял. Она не просто хотела пробиться наружу – она хотела завершить сделку, которую Тути заключил с продавцом пластинок. Он все время говорил об этом, но я понял это только тогда. Ей не нужны были ни я, ни Алма.

Она пришла за душой Тути.

Раздался такой резкий звук, что я закрыл уши руками, а Алма Мэй опустилась на пол. Это была гитара Тути. Он начал играть так жестко, что она звучала, будто к ней были подключены электроусилители. Уже при первом аккорде у меня задрожали колени. Он звучал в сотню раз громче пластинки. Это было за гранью понимания и за гранью человеческих возможностей. Но Тути это делал.

Красная тень остановилась и закатилась обратно, как язык.

Гитара показывала свою мощь. Существо у двери немного отпрянуло, и тогда Тути закричал:

– Иди, возьми меня. Возьми меня. Оставь их в покое.

Через окно проходило слабое свечение красной луны, и я увидел, как тень Тути подняла гитару высоко над головой и обрушила ее вниз, сильно ударив о пол, отчего ее деревянный корпус разлетелся на кусочки, а струны отскочили в разные стороны.

Кровоточащая тень быстро вернулась. По полу. На Тути. Он закричал. Он кричал так, будто его плоть горела на медленном огне. Затем в дверях появился зверь, будто им выстрелили из пушки.

Его щупальца хлестали, многочисленные ноги торопливо убегали, а клювы опустились вниз, вонзаясь в Тути, – они походили на дикую собаку, разрывающую на части тряпичную куклу. Весь пол был залит кровью. Будто взорвалась огромная ягода клубники.

А потом случилось еще кое-что. С пола поднялся синий туман – с того места, где были останки Тути, и на какое-то мгновение я увидел в нем его лицо. Оно улыбалось беззубой улыбкой – на месте, где у него был рот, была лишь черная дыра. Затем, как будто кто-то втянул пар с супа, синий туман всосался в клювы этого существа, и с Тути и его душой было покончено.

Существо повернулось и посмотрело на нас. Я стал доставать свой пистолет, хоть и понимал, что в этом не было смысла. Оно издало такой звук, будто тысяча камней и разбитых автомобилей упали с гравийного и стеклянного обрыва. А затем переместилось к двери и вышло с тресканьем, похожим на звук, с которым выбивают мокрое полотенце. Кровоточащая тень побежала за существом по полу, силясь его догнать – как собачка, надеющаяся на угощение.

Когда существо и его тень вышли, дверь захлопнулась, воздух стал чистым, а комнату залило светом.

Я посмотрел туда, где был Тути.

Ничего.

Ни косточки.

Ни капли крови.

Я поднял окно и выглянул на улицу. Было утро.

Ни облачка на небе.

Солнце выглядело как солнце.

Пели птицы.

Я повернулся к Алме Мэй.

Она медленно поднималась с пола.

– Этой твари нужен был только он, – сказал я, испытывая к парню уже совершенно иные чувства, нежели раньше. – Он отдал ему себя. Наверное, чтобы спасти тебя.

Она подбежала ко мне, и я крепко ее обнял. Через секунду я отстранился от нее. Взял пластинки и сложил их вместе. Я хотел разломать их о свое колено. Но такой возможности мне не предоставилось. В моих руках они стали мокрыми, развалились, упали на пол и утекли в половицы, как черная вода. И на этом все кончилось.

Был август. Все должно было измениться. Они это чувствовали. Джейс был пророком, а пророки любили поговорить. Что он и делал. Он говорил о конце всего и о том, как все будет хорошо.

Джейс, Мелисса и Стефан сидели у входа в пещеру вокруг удобного камня в форме кофейного столика. Керосиновая лампа мерцала, понемногу заполняя воздух неприятным запахом. Стефан чувствовал его даже в своем виски.

– Можете забыть про любовь, – сказал Джейс.

Он не был влюблен и его больше не интересовал секс, хотя он и уверял своих друзей в обратном. Даже по пути в пещеру, где они собирались ожидать конца, он подцепил девушку, а потом оставил ее на автобусной остановке. «Что угодно, когда угодно, где угодно», – сказал он. Стефан решил, что Джейс говорит о сексе только потому, что по диагонали от него, ближе к пещере, сидела Мелисса.