Они слышали его с улицы, слышали этот звук, как будто все демоны, в которых они верили, вырвались на свободу. Некоторые из воинов обнажили мечи, будто бы собираясь в башню, где они убили завоевателя, его женщину и несколько его сторонников. Но, увидев его в окне, замерли на месте.
– Я покажу вам войну! – зарычал он, и металлическая скамейка полетела в толпу.
Крики и стоны заполнили двор. Он исчез из окна.
Через мгновение из окна обрушился тяжелый шкаф и разбился о тротуар. Вслед за ним полетели стулья, шкаф для одежды, тела воинов.
Когда он спустился с тесаком в руках, они бросились бежать от его ярости, бросая оружие и затаптывая тех, кто упал. Он нападал на них сзади. На нем уже не было ран. Он гнал их вперед, убивая всех, до кого мог дотянуться.
Он свирепствовал по всему Брасандокару. Он разрушил палатки и убил скот на рынке. Перевернул жаровни и пинком опрокинул столы, нагруженные товарами. Разбил открытые бочки с алкоголем и бросил распотрошенного солдата в общественный колодец. Затем схватил факел и поджег все, что мог. Свет от горящего города был виден на расстоянии нескольких миль.
Он вытаскивал людей из своих домов и безжалостно забивал их в канавах.
Наконец, пошатываясь, он дошел до причала. Он был потрясен и измотан. Взойдя на плот, он отрезал веревку и двинулся по воде. Брасандокар пылал за его спиной, и он устало подумал, что точно разрушил его навсегда. Он погрозил пламени кулаком.
– Никаких шрамов на лице моей империи! – кричал он, не чувствуя при этом ликования в сердце. Меган по-прежнему была мертва. Меган была мертва.
Крича и плача, он опустился на доски плота. Его несло в ту сторону огромной реки, где никогда не бывало людей.
* * *
Создание проснулось прямо перед тем, как река вошла в низкую темную пещеру.
Он не знал, сколько плыл, и не знал, как далеко продвинулся по пещере. Река текла плавно. Иногда плот натыкался на невидимый риф, иногда его несло вперед кормой. Порой стены пещеры пылали огнем, напоминая множество грибов, иногда – животных, светящихся на потолке, как движущиеся сталактиты.
Но чаще всего его окружала непроницаемая темнота.
Я путешествую из одного ада в другой, думал он, черпая из реки горсть воды. Теперь вода была прохладнее, но разве подводные источники не всегда были прохладными? Разве раньше, когда он жил в пещерах, преследуемый людьми и презираемый всеми природными явлениями, разве тогда подводные источники не были прохладными? Он не мог вспомнить этого, но решил, что это все равно было неважно.
Что было важно – так это то, что эта река куда-то ведет, прочь от мира людей, где я буду свободен от их алчности и страхов. Накидка согревает меня. Раны заживают. У меня по-прежнему есть тесак. Я по-прежнему свободен. Он свернулся калачиком на плоту и постарался не обращать внимания на первые муки голода. Леди Меган прислоняется головой к моей груди. У нее красивые длинные волосы светлого, почти серого, оттенка.
Ее кожа…
* * *
Он заметил, что течение реки наконец замедлилось, и ее русло стало шире и мельче. Он посмотрел в темноту и краем глаза увидел движение света. Он повернул голову в ту сторону. Свет исчез. Вода стала черной.
Впереди плота снова появился свет. Человек Франкенштейна внимательно посмотрел в воду. Внизу было заметно небольшое движение – несколько пятнышек двигались волнообразно, уносились прочь, а затем снова возвращались. Он сунул в воду руку. Пятнышки унеслись в глубину. Он продолжал держать руку в воде.
Вскоре пятнышки снова оказались в поле зрения. Он резко сделал выпад, нащупал что-то и сжал руку. Что-то билось у него в руке. Он вытащил ее из воды и сильно ударил этим тяжелым грузом о доски плота. Пойманное существо попыталось уплыть. Он еще раз ударил его о доски, и оно успокоилось. Его свечение быстро потухло.
Он огляделся и увидел еще больше таких точек, двигающихся в воде. Позади плота раздался шумный всплеск. Свет погас.
Вскоре плот вошел в другое освещенное место, свет которого исходил от чаги, располагавшейся среди стен пещеры. Создание направило плот ближе к берегу и, проплывая мимо стены, отломило кусочек гриба. Часть его свечения исчезла у него в руке.
