Тверской князь и бояре не одобрили кандидатуру Алексея и выразили поддержку другому кандидату, Роману, которого великий князь Ольгерд Литовский направил в Константинополь со своими рекомендациями. Патриарх решил дилемму, назначив обоих: Алексея – митрополитом «Киева» (то есть, фактически, Москвы), а Романа – митрополитом Литвы. Таким образом, русская епархия оказалась расколотой на две, но это разделение на сей раз оказалось только временным.[676] Просвещенный священнослужитель и глубоко религиозный человек, митрополит Алексей был также выдающимся государственным деятелем. Как член семьи Плещеевых, он пользовался значительным влиянием у великого князя и у бояр, и стал ведущим лицом в московском правительстве во время правления Ивана II и в первые годы правления сына и преемника князя Ивана, Дмитрия.[677] К нему также относились с большим уважением при дворе хана, особенно хатун Тайдула, которую он вылечил от заболевания глаз в 1357 г.
В этом же году в Москве произошел инцидент, который явился отражением конфликта между боярами и простым народом. 3 февраля 1357 г. на главной площади Москвы было найдено тело московского тысяцкого, Алексея Петровича Хвоста, с явными признаками насильственной смерти.[678] Следует вспомнить, что, начиная с киевского периода, тысяцкий, который командовал городским ополчением, занимал особое положение в княжеской администрации.
Хотя он и избирался князем из числа ведущих бояр, его считали выразителем интересов народа.[679] Ввиду этого понятно, почему население Москвы посчитало бояр виновными в смерти Алексея Петровича. В городе начались бунты, и самые видные бояре бежали в Рязань. Большинство их вернулось на следующий год, и один из них, Василий Вельяминов, был назначен тысяцким.[680] Его отец, которого тоже звали Василий, служил тысяцким при Иване I.
В 1356 г. Джанибек развязал войну против пришедшего в упадок государства иль-ханов и стал первым из правителей Золотой Орды, завоевавшим Азербайджан; но на обратном пути из Тебриза в Сарай он умер. Согласно Искандеру Анониму, он был убит по приказу своего сына Бердибека (1357 г.).[681]
7. Государство и общество в Золотой Орде
На протяжении первого столетия своего существования Золотая Орда была одним из улусов Великой Монгольской империи. Потомки Чингисхана правили Золотой Ордой даже после падения империи, а когда Орда распалась, они владели государствами, пришедшими ей на смену. Монгольская аристократия являлась высшим слоем общества в Золотой Орде. Поэтому правление в Золотой Орде основывалось, главным образом, на принципах, которыми руководствовалось правительство империи в целом. «Великая Яса» Чингисхана составляла его правовую основу. В то же время, однако, как и в других частях империи, применение основных принципов монгольского правления в Золотой Орде обусловливалось географическим положением, этническим составом населения и духовной атмосферой на той или иной территории.
Монголы составляли национальное меньшинство в золотоордынском обществе. Большей частью населения в Орде были тюрки. С религиозной точки зрения, распространение ислама как среди монголов, так и среди тюрков в Орде стало фактором огромной важности. Постепенно мусульманские институты утвердились наряду с монгольскими.
Большинство монголов Золотой Орды были выходцами из того четырехтысячного войска, которое было передано Джучи Чингисханом; они относились к племенам Хушин, Кыйят, Кынкыт и Сайджут.[682] Вдобавок, были также и мангкыты, но они, как мы знаем, держались в стороне от остальных и, со времен Ногая, составляли отдельную орду. Как уже упоминалось, тюрки были признаны полноправными членами степного общества. В западной части Золотой Орды тюркский элемент был представлен, главным образом, кипчаками (половцами), а также остаточной частью хазар и печенегов. К востоку от среднего течения Волги, в бассейне реки Кама, жили оставшиеся булгары и полутюркизированные угры (башкиры). К востоку от нижней Волги мангкыты (ногаи) и другие монгольские кланы правили рядом тюркских племен, таких, как кипчаки и огузы, большинство из которых смешалось с иранскими аборигенами. Численное превосходство тюрков делало естественным то, что монголы постепенно должны были тюркизироваться, а монгольский язык, даже внутри правящих классов, уступить место тюркскому. Дипломатическая переписка с зарубежными странами (такими как Египет) велась по-монгольски, но большинство документов конца XIV и XV веков, касающихся внутреннего управления, из тех, что мы знаем – на тюркском языке (в основном, на чагатайском тюркском). Из неофициальных текстов недавно была обнаружена рукопись монгольского стихотворения (написанного на бересте), относящаяся к началу XIV века.
