— А как же ваши предвыборные акции в Днепропетровске, о которых вы рассказывали? Разве это не обман?..
Ни один мускул не дрогнул на лице Геннадия Балашова.
— Я говорил людям то, что они хотели слышать, пойми, это всего лишь правила пропаганды. Я не забрал у них деньги, не отобрал имущество. Они хотели, чтобы добрый дядя дал им то, что он не обязан им давать. Я ведь не владелец лифтового хозяйства! Это чудесная сказка, о которой они хотели слышать, как и легенда о том, что я — лауреат Нобелевской премии. Неужели ты, Полина, сомневаешься, что получив ее, я бы не раздал ее людям?
На этот раз тактично промолчу.
— Как-то на одном из митингов в моем родном Днепропетровске из толпы выделился один сильно умный. «А что толку, что вы раздаете свою Нобелевскую премию? Ведь если ее разделить на жителей округа, которых насчитывается около 180 тысяч, то на каждого получается всего каких-то 50 центов!» Пришлось ему невозмутимо ответить: «Власть вам никогда ничего не давала, а тут вам целую премию отдают! Даже если выходит по 50 центов, это уже подвиг!» И толпа одобрительно заревела. Существует правило: если народ мыслит на уровне бреда, то чтобы выиграть, вы должны присоединиться к этому бреду. Все политики это делают, хотя гордиться здесь нечем.
В 50 лет я понял: обманывая людей, можно стать политиком, но государственным деятелем, о котором будут рассказывать друг другу люди, можно стать, только помогая им понять, что делать и как зарабатывать, чтобы жить лучше. Поэтому мы и занялись образовательным проектом и ежедневно по радио и телевидению рассказываем людям, что такое деньги и как их добывать. Первый результат, правда, 3,5%, но это результат не политика, а государственного деятеля.
Глава 44. Патриотизм и глобализация
Здоровая нация так же не замечает своей национальности, как здоровый человек — позвоночника. Но если вы подорвете ее национальное достоинство, нация не будет думать ни о чем другом, кроме того, чтобы восстановить его. Она не станет слушать никаких реформаторов, никаких философов, никаких проповедников, пока не будут удовлетворены требования националистов. Она не будет заниматься никакими делами, сколь неотложными они ни были бы, кроме дела воссоединения и освобождения
Джордж Бернард Шоу
И все-таки желания купить пару-тройку метров квадратных в объекте Балашова у меня не возникало. Приближающаяся свадьба занимала все мои мысли, и делом вселенских масштабов казался выбор платья, заказ торта, аренда зала в ресторане, а вовсе не очередной проект шефа.
После скромного бракосочетания в кругу близких друзей нас ждала поездка в Сингапур, о котором столько рассказывал Геннадий Викторович, а после — на индонезийский остров Бали. Услышав от меня, что мы собираемся отдохнуть на берегу Индийского океана, он скривился.
— Зачем вы туда едете? Там же нечего делать, Полина. Бали — это одна сплошная бедная рыбацкая деревушка…
***
Стоя босыми ногами на черном вулканическом песке в лепестках роз, мы жмуримся от солнца. Позади нас шумит прибой. Посреди пустого пляжа с высокими утесами, на которых растут кокосовые пальмы и экзотические растения, увитая цветами арка. Это день нашего венчания. Индуисткий священник благославляет нас освященной водой, повязывает на запястья традиционные белые нити и выполняет ритуал. Двое фотографов запечатляют памятный момент, мы позируем, садимся на залитый океаном песок, соленые брызги летят во все стороны.
Наше безмятежное счастье и радость не замутнили ни бедность этого региона (хорошая зарплата на Бали, по словам местных жителей, составляет около 250–300 долларов в месяц), ни дикая экваториальная жара. Хотя, конечно, шеф оказался прав — это беднейшее место, по сравнению с которым Украина не казалась нам такой уж экономически отсталой. На фоне впахивающих 12 и более часов в сутки балийцев мы выглядели довольными жизнью и богатыми европейцами.
Если вы оказались на пляже Бали, то через несколько часов вас будут знать все местные жители на побережье. Если, конечно, вы обладаете даром речи и в целом адекватные, почти трезвые люди.
