Колдовской лес между измерениями,
где нет времени
Хижина Девы Леса
Степан
Степан двое суток бродил по странному лесу. Одежда его пришла в негодность, изодранная в клочья колючим кустарником Он питался ягодами и пил родниковую воду, спал где придется. Игорь, конечно, объяснил ему кое-что о других измерениях, но самому попасть в потусторонний мир — это было для обычного студента нелегким испытанием.
Он был сильным и выносливым человеком, хотя и жил до этого времени с комфортом. Обеспеченные родители ничего для этого не жалели. Но занятия спортом закалили его тело и волю.
"Сколько же мне еще шататься по этому проклятому лесу, — подумал он, сев у гнилого пня на мягкий мох. — Ведь не всю жизнь же? Хотя все к этому идет…"
Вдруг впереди мелькнул огонек.
"Что это? — мелькнула мысль в его голове. — Уж не галлюцинации ли это? да нет! Точно среди листвы мелькает огонек. Там костер! И там люди! Нужно идти к ним. Ведь кто иной кроме людей может зажечь огонь? Может там Игорь?"
Парень, не раздумывая, бросился к тому месту где мелькал огонек. Там могли быть люди, там могла быть и пища. А он так давно не ел горячего, что готов был отдать полжизни за тарелку фасолевого супа! Она снилась ему уже несколько ночей, и он оценил простую радость — просто сесть за стол у себя дома и нормально пообедать.
"Да это не костер! Это домик среди леса! Сторожка лесника не иначе! Вот повезло так повезло".
Парень без особой опаски, стал пробираться к дому. Голод гнал его веред. Приблизившись к хижине, Степан заглянул в окно.
"Обстановка шикарная. Черт побери! Но внутри совсем не лесник! Там бабы! Вот так номер! Две такие девки лежат на кровати. И жратва на столе! Вот что мне сейчас нужно! Войду. А там, будь что будет. Может, хоть накормят перед тем как прикончат".
Он отдернул шкуру, прикрывавшую вход, и переступил порог хижины.
— Простите великодушно, дамочки, — сказал он, улыбаясь, глядя на двух девушек. — Обстоятельства заставили нарушить ваше уединение. Два дня в этом проклятом лесу шатаюсь. Не жрал, ох простите, не ел ничего кроме ягод. Очень хотелось бы немного перекусить.
Ему никто не ответил. Женщины продолжали молча глазеть на него. Обе были в шоке!
— Я, может, на непонятном языке говорю, дамочки? Жрать весьма хочется. Дайте поесть, а затем делайте со мной что хотите. Обещаю, что приставать не стану, если конечно сами про то не попросите.
Вдруг обстановка в хижине стала меняться на глазах. Позолота и шитье замерцали призрачным блеском. Дорогие кубки и блюда, вспыхнув, погасли подобно свечам от дуновения ветра. Вмиг исчезли ковры, покрывала с золотыми цветами, скатерти, обивка. Все стало бледным: и стол, и кровать, и посуда.
Одна из женщин, что поразило парня более всего, вдруг превратилась в старуху. Краски молодости словно оплыли с её лица и бархатистая кожа покрылась отвратительными старческими пятнами и морщинами.
— Что тут у вас происходит? Фокусы да и только. Ты прямо Коперфильд, бабуля. Да что там Коперфильд. Он отдыхает в сравнении с тобой.
— Ты! — злобно зашипела старуха. — Ты разрушил жилище Девы Леса. Теперь дом никогда не вернется в прошлое, и я останусь древней старухой.
— Да я то здесь при чем? — возмутился Степан. — Что я сделал?
— Ты вошел в дом и разрушил заклятие! — старуха подняла руки вверх.
— Я же говорила тебе, что сюда идут! — вскричала молодая девушка. — Силы, что ведут меня не хотят, чтобы я у тебя долго гостила! А ты еще насмехалась надо мной. Я же тебе говорила, что люблю мужчин, — торжествующе произнесла Татьяна.
Старуха опустила руки и медленно сползла с кровати.
— Ты хочешь есть? Сейчас я накормлю тебя. Сейчас, — старуха взяла с полки кувшин.
Затем она вдруг с силой швырнула его об пол и он разлетелся у ног Степана. Среди черепков зашевелились болотные гадюки.
— Стой на месте! Не двигайся! — предупредила парня Таня.
— А что хочет эта бабуля? — спросил Степан.
— Сейчас ты сможешь насытиться, — шипела колдунья.
Татьяна снова увидела на столе свое оружие. Именно там, где она его оставила. Она быстро подскочила к нему, и её рука сжала эфес добротного клинка.
Тонкое лезвие кинжала сверкнуло в воздухе. Старуха захрипела и попыталась вырвать смертоносное жало из шеи. Она обернулась и посмотрела на Таню. Глаза ее пылали ненавистью.
