Сигрлинн отличалась почти такой же отвагой, как Ракот, и почти таким же хитроумием, как Хедин. И она была честолюбива, как эти двое вместе взятые. Старый Хрофт заметил, что чародейка настойчиво ищет следы женских магических ковенов, «кругов», «орденов» – называй, как хочешь. Она доискивалась наследства Гулльвейг, вечной, никуда не исчезнувшей Гулльвейг, лишь отступившей в тень и сейчас с загадочной усмешкой наблюдавшей за происходящим.
И однажды они встретились – бог О́дин и прекрасная волшебница.
(Комментарий Хедина: что-о?! Как она могла?! (зачёркнуто). А почему я об этом ничего не знаю?!)
Слейпнир мчался над пустеющим Джибулистаном. Много лет прожили здесь Истинные Маги, превратив страну в чудеснейший сад. Каждый камень сделался… идеальным. Каждая пальма, да что там пальма – травина! – поражали совершенством. Дворцы, каналы, фермы, трактиры, постоялые дворы, мосты и речки, водопады – всё докончено, отделано, завершено.
И… скучно. Тут нечего больше делать и строить.
Истинные Маги всё реже и реже показывались возле своих любимых когда-то мест, но нельзя сказать, что Джибулистан уже «превращался в пустыню» – овеществившие магию заклятия-формы работали по-прежнему.
Но некоторые из Поколения, похоже, прикипели к этим местам по-настоящему, оставаясь в возведённых дворцах куда дольше других.
Обиталище Сигрлинн тонуло в зелени. Сквозь причудливую листву проглядывали белые взблески мрамора с золотыми прожилками. Огромные окна с пластинами хрусталя, дающие вдосталь света. По крыше и стенам струятся рукотворные водопады, и всё это скорее напоминало эльфийское творение, нежели работу непостижимого и загадочного Истинного Мага.
Отец Дружин не знал толком, о чём станет говорить. Его вёл не холодный расчёт, не заранее продуманное. Истинная волшебница Сигрлинн была светлой, настоящей светлой. Но в то же время – и частью Великого Предела.
Она вышла к нему навстречу – вся в текуче-белом, волосы сегодня приняли цвет медно-рыжего пламени. Чуть склонив голову, стояла, опершись на край проёма, молча и серьёзно глядя на Старого Хрофта.
– Привет тебе, Древний.
– Привет тебе, светлая Сигрлинн.
Она поклонилась.
– Войди, Древний. Войди, отведай моего угощения.
(Комментарий Хедина: а эти подробности можно было и опустить!)
– Не стану спрашивать тебя, Древний, что привело тебя ко мне. Н-наверное… он прислал?
– Он? – Отец Дружин удивился и внезапно сбившемуся голосу и взгляду, разом и требовательному, и неуверенному. – Нет, светлая, меня никто не присылал. Я здесь по собственной воле.
– А-а… – как-то разом угасла она, опустив глаза. – Но… чем же я помогу тебе тогда, Древний? На тебе – печать гнева наших владык, Молодых Богов. Я чувствую. Они покарали тебя за что-то, не ведаю, за что, но покарали, и прощения их ты ещё не получил.
Она не спросила имени Старого Хрофта. Не осведомилась, как и почему он оказался здесь. Всё было неважно по сравнению с самым главным вопросом.
– Быть может, светлая. Но если гнев Молодых Богов на меня подвергнет тебя опасности, я немедленно удалюсь.
– Не надо, – попросила она и улыбнулась. – Я не столь труслива, как могу казаться.
– Ты отнюдь не труслива, светлая. Ты храбра и… и очень красива. Ты напоминаешь мне моих дочерей.
Она не спросила: «Каких дочерей? Что с ними стало?»
– Спасибо за добрые слова, Древний, – Сигрлинн чуть улыбнулась.
– Скажи мне, светлая, ясен ли тебе твой путь? – Старый Хрофт глядел на неё, чувствуя, что проваливается в бездны давно канувшего прошлого. Асгард… Валгалла… валькирии, и младшая из них, неистовая Рандгрид, Разбивающая Щиты.
– Древние никогда не приходят просто так и никогда не задают вопросов, что не содержат в себе и ответов, – волшебница Сигрлинн сидела очень прямо, положив ладони на плотно сжатые колени. – Мой путь ясен. Ясен настолько, что порой бывает страшно. Мы – Великий Предел. Кто-то подходит к нему со стороны света, кто-то – со стороны тьмы. Но всё равно они подходят к черте, где тьма перестаёт быть тьмою, а свет – светом. И это повергает в ужас, Древний. Не знаю, понимаешь ли ты меня.
– Понимаю, – сказал Отец Дружин. – Понимаю и не стану более тревожить тебя.
